Как оказалось, понял не я один.

– Что, господин маркиз, не хотите ни с кем делиться прекрасной дриадой? – Если бы интонации могли убивать, от тона Глори негодяя тут же посетил бы Старичок Контратий.

– Дриада, конечно, была хороша, – мечтательно причмокнул тот, – но как жену я ее не рассматриваю. А вот избавиться от бешеного каштана и впрямь не против. В таком деле, как вы понимаете, конкуренты мне не нужны.

– А если бы монетка вашего слуги легла другой стороной? – поинтересовался Римбольд.

Вся троица заржала.

– То ничего бы не изменилось! Меркуций, покажи нам свою замечательную монету.

– Не стоит. У меня тоже была такая когда-то. На ней обе стороны абсолютно одинаковые, так ведь?

– Именно! Даже жаль убивать такого сообразительного юношу. Но придется. Мальчики…

Маркиз взмахнул надушенным платочком.

Меркуций и Тибальдо вновь обнажили мечи и сделали шаг вперед.

Глори посмотрела на меня.

Я – на нее.

Бон плюнул в сторону маркиза.

Римбольд зажмурился.

Ребенок, сидевший на дереве, негромко свистнул.

Из кустов вылетели три камня.

Все три попали в цель.

– Да, – протянула Глори, глядя на распростертое у ее ног тело Маза Новвы, – как и все книжные мерзавцы, он слишком много трепался…

Потом из кустов вышли трое. Все были вооружены пращами и деревянными мечами. Все одеты в несусветную рванину. Все с ног (босых и давно немытых) до голов (лохматых и еще более немытых) увешаны браслетами и ожерельями из камешков, палочек, перышек и прочей мелкой дребедени. Все, по моим прикидкам, находились в возрастном промежутке от четырнадцати до семнадцати лет. А еще все они были девчонками.

– Здрасьте-здрасьте! – мотнула патлами идущая первой, шмыгнув носом. – Я – Арагорночка, это – Леголасочка и Феанорочка. С Орландоблумом вы, как я погляжу, уже познакомились. Всем чмоки и все такое.

– С кем?..

– Ну ни фига себе! – возмутилась та. – Он их, понимаешь, от смерти спасает, а они даже не знают, как его зовут!

– Засохни, Горн! – посоветовала Леголасочка. – Неча понты кидать во все стороны. Это ж цивилы, им тихого трепа не дано. – Мяф! Правда твоя, Ласка, – признала девчонка. – Все время забываю. В следующий момент я самым наглым образом откололся от коллектива. Потому как друзья и даже драконозавры уставились на малыша, вновь начавшего посасывать палец, а я – на девчонок.

– Эльфы! – только и смог вымолвить я.

Все три девчонки скорчили такие рожи, будто я предложил им распить бутылочку «Кошмара» (а худшей дряни в этом мире еще не придумали). Орландоблум оказался более сдержанным – просто вытащил изо рта палец и неодобрительно покачал головой.

– Значица, так, – шаркнула ножкой Феанорочка. – Мне, конечно, по развитию до Орландо – как до океана на четвереньках, и ежели он в вас что-то нашел, то так оно и есть. Но если кто-нибудь из вас еще скажет при мне это слово вслух…

– Вот! – триумфально воскликнул Римбольд. – А вы мне еще не верили! Никакие это не э… не они! – торопливо поправился гном, вспомнив предостережение. – Потому что те – с рогами!

Все – кроме Орландоблума и драконозавров – захохотали. Девчонки так просто рухнули на землю и задрыгали ногами.

– Ой, держите меня двое! – простонала Арагор-ночка. – Ну ляпнул! Одно слово – гном!

– Орландо! – вторила ей Феанорочка. – Как ты считаешь, у нас есть рога?

Орландоблум почесал в затылке, потом приставил ко лбу два растопыренных пальца и громко сказал:

– Му-ууу!

– Так, значит, вы все-таки…

– Мы – елфы! Все запомнили? Е‑Л‑Ф‑Ы!

– Но сэр Андерс Гансен…

– …глухой, как пень! Да и выдумщик знатный. Мы над ним тока чуток пошутили, а он вон чего понарассказывал! Дивные, дескать, прекрасные, свет из глаз, и все такое. Спасибо хоть, не малюточки со стрекозиными крылышками! Которые в цветочках живут, на шмелях летают, и это… на Дюймовочках женятся!