В ответ Илона пригрозила, что уйдёт из дома, а на следующую электрогитару заработает древнейшим и распространённым среди красивых девушек способом. Озвучивать детали способа Илона не стала, чтобы не добивать присутствовавшую при разговоре и уже находившуюся в предынфарктном состоянии бабушку.

Призванный «разрулить» ситуацию папа-начальник штаба хмуро выслушал аргументы сторон и по-военному чётко постановил, что «пусть играет, но чтобы после выступления – сразу домой». Контроль за соблюдением и проводы дочери домой он поручил своему помощнику – папа был ко всему ещё и депутатом областного совета, и по должности ему полагался помощник.

Помощник, молодой и желавший пробиться в этой жизни, а потому безотказный студент местного факультета политологии, взялся рьяно выполнять данное поручение. Илона быстренько соврала всем заинтересовавшимся, что это её бой-френд, чем подняла свой авторитет в рок-группе, классе и школе. «Бой-френд» спорить не стал, так как был заинтересован, чтобы всё было в ажуре, и чтобы папа-депутат был всем доволен.

Генка почувствовал в Илоне родственную душу с первой встречи – даже до того, как узнал эту историю, рассказанную ему за семейным обедом. Мама Энелоны, видимо, рассчитывала, что Генка поддержит её доводы относительно необходимости хорошо учиться, поступить на экономический или юридический факультет и устроиться на хорошую работу.

Однако Генка заступился за Илону и привёл примеры, что звёзды шоу-бизнеса – даже начинающие – зачастую зарабатывают больше, чем офисный персонал. За это Илона наградила его благодарно-снисходительным взглядом. В её глазах он вряд ли сильно отличался от офисного планктона – разве что тем, что будет сидеть не в офисе, а в штабе, и ходить на работу в военной форме, а не в деловом костюме и белой рубашке.

Намекнуть на родство душ не было никакой возможности – не рассказывать же за столом в благородном семействе, как он паршиво учился в школе, дёргал девочек за косички и лупил их портфелем, пока те не объединились и не поколотили его сами. Или о том, как он однажды ушёл в увольнение из училища в пятницу сразу после занятий, а пришёл в казарму только во вторник утром, при этом не появившись ни разу дома. Тогда папа-бизнесмен купил в училище два навороченных по тем временам компьютера – в кабинет начальника и кабинет заместителя – и Генку не стали отчислять.

Или о том, как он, вообще, оказался в военном училище – он просто взбунтовался против постоянной опеки со стороны мамы и бабушки и подал документы в вуз, где есть казарма, но так, чтобы недалеко от дома. Генка втайне надеялся, что мама с бабушкой впадут в транс и уговорят папу-бизнесмена «вытащить» его из училища и переустроить в хороший вуз, куда сам Генка сроду бы не поступил. И при этом перестанут его «доставать» постоянным контролем.

Сбылась только часть первая – мама с бабушкой были в трансе, а папа быстренько понял преимущества нахождения гипер активного сына под постоянным контролем на казарменном положении и предпочёл замыливать его косяки закупкой компьютеров и помощью в ремонте главного корпуса училища, чем переустраивать его в институт с более вольным распорядком. Короче, Генка пролетел, и пришлось учиться в военном училище, так как сам он, ввиду скромных знаний, вряд ли бы поступил ещё куда-нибудь.

В общем, бунтарская натура Илоны была Генке близка. С той разницей, что Генка, всё-таки, обычно рассчитывал на помощь родителей, а Илона в свои 16 лет, в основном, на себя, а от родителей требовалось лишь не лезть не в своё дело. Причём, похоже, что вполне искренне, а не с тайной надеждой на какую-то помощь. Так что, даже если бы Генке представилась возможность уединиться с Илоной и презентовать обнаруженное «родство душ» – не факт, что он бы понравился Илоне, и она бы разделила его оптимизм относительно такого уж большого сходства.