– Но мы же никуда не едем, – всхлипывая напомнила она.

– Потому что ты угрожаешь, тратишь зря драгоценное время.

В глазах ее появилась надежда:

– Куда вы меня везли?

Я смутился и, пряча черные мысли, солгал:

– Вез вас спасать. В моем доме есть противоядие…

Лидия ахнула и закричала:

– Так почему мы стоим?! Скорей везите меня туда! Скорей! Скорей! Умоляю!

Несмотря на то, что я действительно жил совсем близко, Лидия все же успела мне запарить мозги. В подъезд я влетел, как угорелый, волоча ее за собой, – совсем забыл, что надо было для конспирации сначала подняться в квартиру самому, а потом незаметно впустить Лидию. Зачем соседям знать кто у меня в гостях.

Просто чудо, что мы никого не встретили.

Едва мы вошли в квартиру, как Лидия завыла о своей загубленной жизни.

– О, как я несчастна! Как мне не везет! – причитала она.

Я ее попросил:

– Пожалуйста, кричи потише. Соседи могут услышать тебя.

– И что за диво? – изумилась она.

– В моей квартире почти не бывает женщин, а те, которые бывают, не кричат. Соседи подумают черт-те что.

Лидия отмахнулась:

– Да ну, все правильно они подумают.

Я метнулся к холодильнику (там у меня хранятся лекарства), извлек с полки пузырек корвалолу и все содержимое вылил в бокал, добавил туда настойки пустырника, валериановых капель, подумав, плеснул полбутылки касторки. Для убедительности. И кое-чего еще, может просто воды, может соку или растительного масла.

Когда поднес Лидии эту жуткую смесь, она отшатнулась:

– Что это?

– Противоядие. Пейте быстрей.

Она понюхала и, глядя с подозрением, спросила:

– А почему оно пахнет корвалолом?

– По качану! – рассердился я. – Откуда мне знать, что тут фармацевты нахимичили? Пейте скорей, дорога каждая секунда!

Лидия испуганно тряхнула челкой, зажмурилась, брезгливо зажала нос и залпом опорожнила трехсотграммовый бокал. Я был восхищен: сам бы под расстрелом эту гадость не выпил бы.

А Лидия выпила и прилегла на диван помирать.

– Ох, – стонала она, выворачивая наизнанку мне душу, – что-то плохо, совсем плохо, видит бог, все хуже и хуже.

– Девочка моя, потерпи, скоро противоядие начнет действовать, – уговаривал я ее, нервно поглядывая на часы и отмечая, что теперь-то бедняжка скоро умрет: двести граммов касторки, плюс болтушка из карвалола, валидола и пустырника и т. д. и т. п. – это что-то! Я бы точно не выжил…

Однако, умирала Лидия как-то настораживающе долго. Я отнес ее в спальню и рискнул позвонить матери.

– Мама, я насчет яда. Ты не в курсе, он быстродействующий?

Мать поняла меня с полуслова.

– Как раз нет, – охотно пояснила она, – в том-то и дело, что первое время не действует совсем. Как бы не действует, а сам тайно ведет свою разрушительную работу.

Я в панике бросил трубку и помчался в спальню смотреть на Лидию. Она лежала на моей кровати, свернувшись калачиком и держась за живот.

«Бедная девушка, – горестно подумал я, – такая свежая, такая красивая, а внутри нее уже идет разрушительная работа. Катастрофа!»

Лидия заметила меня и сказала:

– Мне кажется, я умру.

Я рассердился:

– Глупости. Ты будешь жить, ты молода и красива.

– Нет-нет, – покачала головой она. – Противоядие не работает. После него мне стало еще хуже.

Вдруг она приподнялась и спросила:

– Вы правда считаете меня красивой?

Я хотел ей ответить, но запищал телефон. Звонили из агентства.

– Билеты заказывали? – спросил механический (то ли женский, то ли мужской) голос.

– Да, да, – заверил я.

– Один билет на автобус?

– Да, один билет на автобус.

– Все. Ждите. Завтра вам принесут.

И голос исчез, вместо него раздались гудки.

Лидия, а она, приподнявшись на локтях, напряженно вслушивалась в разговор, сразу откинулась на подушку и спросила: