Но лицо выглядело абсолютно спокойным. Один глаз затянули рубцы наполовину, почти отсутствовали брови и ресницы, губы исказили шрамы. Один такой тянулся от уголка левого глаза, пересекал губы и заканчивался где-то под подбородком. Такие сильные повреждения редко поддавались лечению, но я понимала, что это будет мешать молодому человеку даже разговаривать.

Волосы на голове словно вырвали клоками, требовалось срочно избавиться от остальных, они мешали заживать ранам, которые постоянно мокли.

Не знаю, вызывал ли профессор к сыну врача или других специалистов, но пока он ничего не сделал, чтобы продвинуться в его выздоровлении.

Нужно срочно приниматься за дело, каждый день промедления приближал молодого человека к страшным и необратимым последствиям. Я даже боялась его переворачивать, предполагая, что простыни прилипли к ранам, и с ними нужно будет работать отдельно, долго и очень энергозатратно.

– Кто же с тобой это сделал? – не удержалась от вопроса самой себе.

Только сейчас я обратила внимание, что у парня неправильно сросся мизинец, и это тоже большая проблема.

Лечение нужно было начинать немедленно. Сейчас, когда я как следует рассмотрела Кристофа, стало больно осознавать, как мучается этот некогда пышущий здоровьем маг.

Внезапно молодой человек застонал. Я испугалась этой реакции и застыла, словно статуя. Он простонал еще раз, уже гораздо громче. Повинуясь минутному порыву, взяла его руку в свои и прошептала.

– Я помогу тебе, очень постараюсь! – а затем сделала то, чему меня учили.

Из рук полился зеленый лекарский свет. Я направила его внутрь пациента, стараясь действовать аккуратнее. Обезболивала его. Стоны прекратились, и я выдохнула. Но в это мгновение Кристоф открыл глаза.

Я с ужасом взглянула на пациента. Никак не ожидала, что он может прийти в себя. Совсем растерялась при виде взгляда мужчины.

Он попытался пошевелить губами, но изо рта вырывались только хрипы. Каждая попытка издать звук давалась с трудом. Дыхание участилось, тело стало бить мелкой дрожью. Я подозревала, какую боль причиняют попытки пошевелиться и что-то сказать. Не могла смотреть на его мучения.

Еще один выброс силы, и он погрузился в спокойный сон. Выдохнула. Я часто принимала боль и страдания своих пациентов близко к сердцу. Каждый раз казалось, что это мне больно, что это у меня проблемы со здоровьем. За что все время получала нагоняи от куратора группы.

Я узнала все, что мне требовалось для работы, теперь можно было и поработать с теорией. В моем волшебном сундучке оказалось все необходимое для лечения. Я всегда записывала диагноз пациента, необходимые подробности, делала зарисовки, а потом начинала расписывать план лечения. Так я видела общую картину, структурировала все данные по заболеванию и могла приблизительно рассчитать время лечения.

Вот и сейчас раскрыла свою сокровищницу с информацией, где содержались пометки обо всех способах лечения, которые я когда-либо применяла. Это помогало улучшать заклинания, точно рассчитывать силу и вектор ее применения.

Раскрыла блокнот на чистой странице и начала писать. Я постаралась описать словами каждую рану, которую увидела. А в довершение еще и зарисовала. Иногда подруги говорили мне, что нужно было становиться художником, у меня это отлично вышло бы.

После предварительного ознакомления с историей болезни я стала по пунктам разбирать будущее лечение. По всему выходило, что мне не обойтись без специальных кремов и мазей, а также лекарств.

Составив список на отдельном листочке, я переоделась и спустилась вниз к ужину. Сама не заметила, как за работой пролетела половина дня. Я всегда так увлекалась делом, что забывала обо всем.