7. ГЛАВА 7. Мишенька-солнышко

Уставший, измотанный, совершенно потерянный и злой, как чёрт, Рома залипал на разноцветные всполохи. Такси летело сквозь ночь, и огни за окном сливались в мерцающую реку.

Куда его везут? Что он теперь будет делать? Как выйти на связь с дядей Жорой? Куда исчезла Макошь-синтекс-плюс? Зачем его заманили на проклятущую бабью планету?

Голова трещала от вопросов, а думать хотелось меньше всего. Хотелось в душ, пожрать, лупануть пивка и забыться сном. А потом проснуться и понять, что всё это дерьмо с командировкой − всего лишь ночной кошмар. Не более.

Красавец Мишенька поглядывал волком. Ещё бы! Парня снарядили быть его нянькой. Кому такое понравится?

 − Слышь, бро, − бросил Рома вынужденному конвоиру. − Со мной не обязательно таскаться, как с писаной торбой − я не маленький давно. Просто дай ключ-карту и скажи, куда идти. Не пропаду.

Мишенька посмотрел на него, как на говно, и скривил красиво очерченные губы.

 − Римма Надеждовна просила оказать ей услугу и позаботиться о тебе, − сказал он. − Неужели ты думаешь, я упущу возможность оставить её в долгу?

Роман нахмурился. Смерил парня долгим взглядом. Мишенька развалился на заднем сиденье, точно шейх. Молодой, смазливый, подкачанный. Волосы длинные, глаза карие, как у телёнка. Бабы любят таких...

Язык оказался проворнее мозга, и Рома без обиняков озвучил то, что пришло в голову:

 − У вас с ней что, шуры-муры?

Мишенька хмыкнул.

 − Пока нет, но я работаю над этим.

Чего? Рома уставился на парня и моргнул.

 − Да она же старая!

Секретарь пожал широкими плечами.

 − Подумаешь! Зато опытная. И статус − ого-го! Замглавы Внутренней Службы, как-никак.

 − Рассуждаешь, как шалава, − буркнул Рома и отвернулся.

 − Ой-ой, какие мы высокоморальные, − хмыкнул Миша, а Рому передёрнуло. Аж волосы вздыбились. Каким этот тип назвал его? Высокоморальным? Обалдеть не встать! За всю жизнь Рому награждали разными эпитетами: мажор, эгоист, лентяй, беспринципный подонок, циничный негодяй, мерзавец, прожигатель жизни... Но высокоморальным его обозвали впервые.

Ну и чудеса!

На какое-то короткое мгновение Роман даже дара речи лишился, а вот его смазливый собеседник наоборот разохотился поболтать.

 − Вместо того чтоб недотрогу строить, послушай доброго совета, − сказал он. − Застрял ты тут, похоже, надолго: в документах твоих на обратку даже намёка нет. А это, ясное дело, вопросы вызывает всякие недвусмысленные. Даже у меня. − Он вдруг подался вперёд и сощурился. − Скажи честно, ты нелегал?

 − Шёл бы ты лесом, Мишенька-солнышко, − глухо прорычал Рома.

Парень фыркнул и отмахнулся.

 − Ой, подумаешь, звезда какая. Лучше не ерепенься попусту и присмотрись к кому-нибудь из птиц высокого полёта. К Олимпиаде Анастасьевне, например. Она уже давно вдовствует, и...

 − К Олимпиаде? − голос сорвался на фальцет. Рома даже пропустил ремарку про "звезду". − К той злобной кривоногой страхолюдине? Да она... Она меня чуть не придушила!

 − Ну... Характер у неё тяжёлый, это факт, − согласился Мишенька. − Но если ты её охмуришь, тебе любые двери открыты будут. Олимпиада о-о-о-очень влиятельная дама, поверь.

Роман припомнил, как влиятельная дама пыталась свернуть ему шею, и к горлу подкатил ком. Блевануть захотелось немедля. И весьма основательно.

 − Останови капсул! − рявкнул он, и Миша нажал кнопку таксобота. Автопилот притормозил у обочины.

"Вынужденная остановка! − мигающая сигнальная надпись сопровождалась мерзким искусственным голосом. − Вынужденная остановка! Вынужденная остановка!".

Роман поднял дверь, высунул голову и затрясся от рвотных спазмов. Его выворачивало наизнанку долго и мучительно, а Мишенька-солнышко беспомощно заламывал руки и бормотал какую-то дичь про смену межсистемных поясов и нервное перенапряжение.