К обеду и Питер выдохся от своего «метода молчания». К моему облегчению, он не отправил горничную за решётку, позволив ей идти домой с миром. Озираясь, та быстренько улизнула из управления, даже не подумав спросить о судьбе товарки, с которой ещё утром задушевно ворковала на скамейке. Гарри, сбросив записи бесед с диктофона на компьютер, тоже испарился, пообещав появиться к трём часам и обработать информацию. Босс перебирал бумаги на столе, задумчиво поглаживая свою и без того отполированную лысину. Как и обещал, он дал мне кое-какие документы о Катрин, которые я прочитала в один присест, поражаясь её артистическим способностям. Вот ведь выжига. Но ведь как профессионально играла передо мной, изображая больную мать-одиночку!

Солнце слегка коснулось моего лица ласковым лучиком и снова спряталось за неизвестно откуда прилетевшей чёрной тучей. Тут же подул прохладный ветер, заставив зыбко поёжиться. Живём почти на самом экваторе, а солнце с нами играет в прятки каждый день. Нет бы припечь так, чтобы кости плавились от удовольствия, но нет же. Оно то появится, то исчезнет, словно стеснительная келинка (17) в узбекской махалле рано утром. Или ещё лучше, дождь зарядит на неделю так, что не знаешь куда деваться от сырости и промозглости вокруг, мечтая только об одном – горячем солнышке. Вспомнилась июльская жара в Ташкенте, когда даже воздух настолько раскалён, что его можно почувствовать на теле, словно горячую липкую накидку. Не отказалась бы сейчас оказаться у мамы в гостях и поваляться на старом деревянном топчане под любимым виноградником, подставляя спину, ноги и руки под палящие лучи азиатского солнца, пробивающие себе дорогу даже сквозь плотную листву на гибких лозах. Тут кенийское солнышко снова выглянуло, и настроение мое поползло вверх, словно ртутный столбик термометра. Много ли женщине нужно для счастья? Лучик тёплого солнца, глоток свежего воздуха и ощущение защищённости от суровой жизни за широкой спиной любимого мужчины. Всё это у меня, слава африканским богам, есть.

Достав блокнот и ручку из сумки, углубилась в чтение записей, ставя птички и знаки на полях. Несмотря на то, что многое прояснилось, вопросы о том, кто убил Эльсеке и зачем, оставались открытыми. Понятно, что кто-то из сотрудников посольства стоит за всем этим, но кто конкретно? Прислуга и охранники отпадали сами собой, у каждого было алиби да и не было у них причин идти на мокрое дело. Конечно, они натворили тёмных дел с предыдущим послом, только это не повод подозревать их в убийстве, а вот того, кто ими грамотно манипулировал, нужно хорошенько потрясти. Господи, ну и словечек же я нахваталась за пару дней, сидя с копами в одном кабинете! Интересно, как же я собираюсь трясти сотрудников посольства? Вот бы превратиться в дикого бугая двухметрового, чтобы сажень в плечах и тупая морда с узким лбом. Всего на пару часиков. И пригласить на беседу секретаря посольства, который мне не понравился с первого взгляда. Чую, что именно он интриговал против предыдущего посла. Молодой, холёный, с властным взглядом. Этот мог и грохнуть начальницу новую. Пока не знаю за что, однако мог запросто придушить Эльсеке. Ох, грохнула бы я кулачищем пудовым по хлипкому столу и рявкнула: «А ну-ка, сукин сын, рассказывай, зачем ты организовал травлю старого посла! Мигом, не то я тебе тут покажу где раки зимуют!». Я тихонько рассмеялась, представив себя орущим мужиком. Громилой я не стану, конечно, а вот мистеру Мбугуа подкинуть идею с секретарём могу. Главное, сделать это нужно ненавязчиво и аккуратно, чтобы Питер не заподозрил подвоха и не решил, чего доброго, что я умничаю. Быть умнее начальства в Кении считается моветоном. Впрочем, как и везде по миру. Не любят руководители шибко сообразительных подчинённых. Сами знаете почему, не так ли? Это я к тому, что недавно прочитала в Интернете фразу, гуляющую по сайтам вместе с портретом русского царя Петра Первого, который, якобы, советовал, что «подчинённый перед лицом начальствующим должен иметь вид лихой и придурковатый, дабы разумением своим не смущать начальство». Не уверена, что Петр Первый-реформатор говорил такое, но, что ни говори, есть в этом сермяжная правда.