– Как же много испорченного винограда! – озабоченно проговорила она, когда все четверо втиснулись в ситроен Мишеля.

– Этот урожай был обречен. – Голос Мишеля прозвучал мрачно, а руки так стиснули руль, что побелели костяшки пальцев. – В любом случае работники делают все, что в их силах. И нам нужно поступать так же.

На мгновение все притихли, потом Инес нарушила молчание:

– А что можно сделать, если винограда не хватает?

Мишель оторвал взгляд от дороги и посмотрел на нее.

– Мы с этим справимся.

– Но каким образом? – не отступала Инес.

Тео на заднем сиденье кашлянул, Мишель оглянулся на него, затем повернулся к Инес:

– Дорогая, это тебя не касается.

– Нет, касается. – Инес видела, как потемнело лицо мужа, но твердо стояла на своем. – Мишель, почему ты мне ничего не говоришь? Я ведь хочу помочь. «Мезон-Шово» – точно так же мое будущее, как и твое.

Она надеялась, что это прозвучит как слова поддержки, но Мишель лишь отрицательно покачал головой, все с тем же сердитым выражением. В последнее время, что бы ни сказала Инес, это стало чуть ли не стандартной реакцией.

Раньше было не так. Мишеля, казалось, умиляла неопытность жены, и стоило ей задать вопрос, с удовольствием разъяснял сложные этапы процесса изготовления шампанского. Все переменилось с объявлением войны. Теперь он отвечал коротко, лишь бы отделаться. Инес понимала, что голова его занята другим, но ей все равно было больно. Она тосковала по тем первым месяцам после свадьбы, когда они вместе смеялись и безраздельно верили друг другу. А может, того счастья и вовсе не было и дальше будет как сейчас?

– Просто верь мне, Инес, – с явным усилием выговорил Мишель после долгой паузы. – Я принял меры.

– Но… – начала было Инес, когда с заднего сиденья донесся голос Селин.

– Мы постараемся по максимуму использовать то, что есть. И получить прекрасный результат. Как обычно. Не стоит волноваться.

В ее тоне – или это только показалось Инес? – слышалась снисходительность. И говорила она будто от имени Мишеля и Тео, словно они втроем были против нее одной.

– Спасибо, Селин, – сухо отозвалась Инес. – Вы меня вполне успокоили. – И она отвернулась к окну, чтобы никто не увидел навернувшихся на глаза слез обиды.

Спустя двадцать минут, когда они доехали до «Мезон-Шово», мужчины отправились в погреба заканчивать приготовления к приему винограда, а женщины – в главный дом готовить еду. Назавтра работники должны были прийти на собственный виноградник «Мезон-Шово», и их предстояло накормить. Запасы были разорены, но удалось найти брюквы с турнепсом на большой котел супа и несколько буханок хлеба.

Инес и Селин принялись чистить и рубить овощи. Какое-то время в кухне слышался только стук ножей, пока Селин не нарушила неловкое молчание:

– Извините, если обидела вас тогда в машине.

– Ну, – ответила Инес, не глядя на нее, – я все-таки думаю, что у меня есть причины волноваться.

– Это правда.

– Но почему тогда Мишель в последние дни затыкает мне рот всякий раз, как я пытаюсь что-то сказать? – Инес не ждала ответа, но, к ее удивлению, Селин ответила:

– Инес, ему сейчас очень тяжело.

Инес скрипнула зубами и яростно вонзила лезвие в турнепс.

– Я в курсе. Как-никак он мой муж.

– Прошу прощения, – отозвалась Селин через несколько секунд, – я не хотела быть бестактной.

– Но вам это удалось. – Инес с силой рубанула ножом по доске. Больше года она пыталась держаться по отношению к Селин максимально дружелюбно, надеясь, что та в конце концов примет ее как равную себе, но теперь с нее хватит! Сколько можно сдерживаться, когда об тебя ноги вытирают! – Не считайте меня дурой, Селин, и не думайте, что мне нет дела до того, что здесь происходит. Понятно, что я не так хорошо, как вы, умею помогать с работой в погребе, но я не такая бесполезная идиотка, как вам представляется. – Инес, всхлипнув, умолкла.