Но странное дело, чем больше я орала и вырывалась, прося о помощи, тем ниже склонялись головы слуг. Никто и с места не сдвинулся, чтоб помочь! В их взглядах, наоборот, было лишь одно злорадство.

М-да, атмосферка тут, конечно, так себе…

– Бесполезно. Вам ничто и никто уже не поможет, леди Цицинателла. Наша свадьба состоится, и точка, – отрезал мужчина. – Раньше надо было думать, с кем вы посмели связаться.

– И с кем же?

– Хотите притвориться, что у вас отшибло память? Можете, конечно, почему нет? И я даже вам подыграю. Эсквайр Теодор Рутланд, к вашим услугам, миледи. Поверьте, я заставлю вас запомнить это имя. Вы будете повторять его много, много раз, и уж точно никогда в жизни больше не забудете.

– Звучит жутковато, – честно сказала я.

– Как и весь наш брак в целом, – недобро усмехнулся Рутланд. – Вам страшно? Вы жалеете о своем поступке? Поздно. Вы станете моей женой, даже если земля разверзнется, небеса падут, а горы полетят по ветру, как листья.

– Что, прямо в таком виде? – пискнула я, впечатленная таким серьезным подходом.

Одновременно я безуспешно пыталась натянуть тонкое кружево пеньюара на свою пышную, как у Ким Кардашьян, пятую точку.

– Пожалуй, это было бы для вас неплохим уроком. Коней на переправе не меняют. Впрочем, вряд ли вы способны понять такие сложные истины, – выгнул бровь Рутланд. – У вас есть пять минут, чтобы одеться подобающим образом. И учтите, миледи, я делаю это не ради вас, а ради моей семьи, которая находится среди приглашенных. Лишь только для того, чтобы она могла не краснеть, я даю вам эти пять минут. Можете позвать служанку.

Эсквайр выяснил у слуг, где гардеробная, и, распахнув дверь пинком ноги, бесцеремонно сгрудил меня на диван. Хорошо хоть, тот был доверху завален подушками.

– Пять минут, – грозно напомнил мужчина и резко притворил за собой двери.

Оказавшись в одиночестве, я вылезла из подушечного завала и забегала по гардеробной.

Мысли скакали, как блохи.

Это не сон! Происходящее – реально. Я могла в этом убедиться, посмотрев на часы – они отсчитывали время!

Восемь пятнадцать утра.

Тогда что это? Что за реальность меня окружает?

Единственным разумным объяснением, которое пришло на ум, было то, что Светка решила устроить мне дикий розыгрыш. Это вообще в ее стиле.

Можно допустить, что меня увезли в какой-то старинный особняк, а этот Теодор Рутланд – нанятый актер. Но каким образом мне смогли поменять внешность? Это не вписывалось ни в какие границы разумного.

А значит оставалось только одно объяснение. И было оно ни черта не разумным.

На столике стоял графин с водой, я плеснула в бокал и залпом осушила прохладную чистую жидкость. Шестеренки в моей голове закрутились быстрее…

Лотерейный билет.

Тот самый билет, который я вчера по своей глупости вытащила… Который вовсю сыпал блестящей пыльцой, словно какая-то феечка мановением волшебной палочки со звездочкой сотворила его в заколдованном лесу…

И та странная женщина. Феечка…

Как она там сказала?

Что завтра на моем пальце окажется кольцо. Обручальное кольцо, судя по всему…

– Рада, что ты так быстро догадалась, – послышался странно знакомый голос. – Сообразительная. Может быть, даже не умрешь. Сразу.

Я резко развернулась на пятках и уперлась взглядом в свой портрет…

Вернее, не в свой, а в портрет тела, в котором я в данный момент находилась. Тела Цицинателлы де ла Мередит, я так понимаю.

Был он огромным – в два моих роста и ну просто роскошно-помпезным. Восхитительная красавица в драгоценностях и мехах надменно улыбалась с холста, глядя на зрителя картины, как на последний сброд.

А потом прямо на моих глазах стало происходить что-то запредельное! Картина начала меняться, меняться, словно кто-то смешивал все краски на полотне. Вокруг него засияла уже знакомая мне золотистая пыль, и из дикой мешанины красок возник совершенно новый образ.