— Красиво…

Женщина одарила меня еще одним подозрительным взглядом, но вопросов больше не задавала. Прошла вперед, аккуратно положила на кровать синее платье с белым кружевным воротничком и рядом, на коврик, поставила туфли.

— Вот. Господин распорядился доставить еще несколько дней назад. Ваше отдали в стирку, потом в ремонт, хотя, боюсь, его вряд ли можно будет носить. Стоило бы выбросить, но если оно вам дорого…

— Дорого, — торопливо заверила я. — Очень дорого.

Особой привязанности к театральному реквизиту я, понятное дело, не испытывала, но оставлять такую улику в чужих руках нельзя. Лучше сама потом где-нибудь спрячу… Угу, зарою безлунной ночью, в саду.

Хихикнула про себя — нервное, наверное, но вслух сказала совсем другое:

— Спасибо. Вы меня очень выручили.

Собеседница кивнула, принимая благодарность.

— Вечером вам отдадут одежду, а сейчас прошу надеть то, что я принесла. Ванная за дверью в углу, там найдете все необходимое. Я вернусь через полчаса и отведу вас к хозяину.

Я еще раз поблагодарила, и женщина, немного помедлив, вышла.

Кто же она такая? Передника на ней нет, да и платье, пусть простое, строгое, но явно из хорошего материала. Мне она так и не представилась, моего имени не спросила — чему я была только рада, потому что совершенно не представляла, что ей отвечать. Держится вежливо, доброжелательно, но немного отстраненно и уж точно без подобострастия. Как будто до сих пор не разобралась, что я из себя представляю и как себя со мной вести.

Это, в принципе, вполне объяснимо. Поселили меня, как я успела заметить, на самом верхнем, мансардном этаже, которые в имениях обычно отводили слугам. Да и скромная обстановка комнаты на это же указывала. Если я и считалась гостьей в доме, то далеко не самой почетной. Ладно, приютили, уже хорошо, а вот что дальше будет, станет ясно после разговора с Лоттером.

Ванна выглядела вполне обычно, туалет тоже, так что я быстро со всем разобралась. Старинного покроя платья мне тоже надевать приходилось, и не раз. А это, к счастью, оказалось без корсета, кринолина и прочих изысканных безобразий, зато имело удобную шнуровку спереди. Волосы я, недолго думая, убрала в узел на затылке, и к назначенному времени была полностью готова.

Меня проводили на первый этаж — к высоким резным дверям, постучались и торжественно провозгласили:

— Господин, к вам…

— Пусть войдет, — не дожидаясь окончания фразы, нетерпеливо велели изнутри.

Моя сопровождающая отступила, и я, глубоко вдохнув, шагнула в комнату — как в омут с головой прыгнула.

Просторное, светлое помещение, шкафы с книгами вдоль стен, мягкий диван, пара кресел у низкого столика, пушистый ковер под ногами — нечто среднее между гостиной и рабочим кабинетом. Все это я отметила лишь мельком. Мое внимание сразу же приковал к себе мужчина, расположившийся за большим письменным столом у окна.

— Садитесь.

Медленно, стараясь не сбиваться с шага, дошла до стола, опустилась в кресло и с достоинством выпрямилась.

Волновалась я изрядно, что уж скрывать, а вот показывать волнение хозяину кабинета точно не собиралась. Я актриса, и сейчас у меня бенефис, от которого, по всей вероятности, зависит моя жизнь. Значит надо играть так, как никогда в жизни еще не играла.

Несколько минут мы молча, не скрываясь, рассматривали друг друга. Я впервые получила подобную возможность, в подвале как-то не до этого было.

Передо мной сидел мужчина лет тридцати, или немного больше. Смуглое, скуластое, немного уставшее лицо, а вот волосы и глаза, на удивление, светлые. Спокойный, чуть ироничный взгляд. Длинные нервные пальцы.