– Фифи не соврала, ты совсем дурочка. Когда на тебя наложили пустоту?

Матильда недоуменно заморгала. Какая еще пустота?

– Да всем обновили два месяца назад, – фыркнула Лулу. – Мими вечно все забывает. Не бойся, не забеременеешь еще девять месяцев, даже если захочешь.

– А что за нехорошие болезни? – не успокаивалась Жозефина, и Матильда уже пожалела, что спросила прямо. Надо было сначала у девиц разузнать местные реалии.

Черт, как же странно все это! Дикий век, с гигиеной плохо, с медициной еще хуже, да тут должны свирепствовать эпидемии! А они о дурных болезнях не слышали и умеют предохраняться какой-то «пустотой». С ума сойти!

– Ну, те что передаются половым путем, – и, видя, что ее по-прежнему не понимают, перечислила самые явные симптомы.

– Ужас какой! – Жозефина осенила себя кругом, было очень похоже на то, как крестятся католики: двумя пальцами, начиная со лба, потом левое плечо, грудь, правое, и закончив жест прикладыванием пальцев к подбородку. Надо запомнить, обязательно! – Ничего подобного у нас нет и быть не может! Мы же не дикари какие! К вам что, моряки из Нового Света такое приносили?

– Не помню, – сделала жалобные глаза Матильда: Лулу подсказала ей отличный выход из всех неловких ситуаций.

– Дурочка, – Жозефина с жалостливым превосходством покачала головой. – У меня приличное заведение, не то что у некоторых! У моих девочек всегда есть очищающие настои, а каждую неделю их осматривает ведьма. Вам повезло, что Фифи задолжала мне… неважно, сколько, а у меня две девочки выскочили замуж. В самый сезон!

Лулу округлила глаза и опять прикрыла рот ладонью. А мадам Жозефина умиленно улыбнулась и пояснила с неприкрытой гордостью:

– Мои девочки выходят замуж с неплохим приданым. Габи взял булочник с Красной набережной! – прозвучало почти как «сам король».

Матильда поймала себя на том, что невольно улыбается. Мадам Жозефина определенно ей нравилась! Может быть, с ней получится договориться? Мадам явно заботится и о репутации заведения, и о девицах. С ее деловым подходом и знаниями Ольги Смирновой можно сделать отличный бизнес! А главное, Матильде не придется ложиться под клиентов.

Вспомнив пьяную солдатню, она поежилась. Нет, этого ужаса она избежит любым способом!

– А почему вы выбрали нас двоих? – спросила Лулу с интонацией «меня-то понятно, а эту дуру почему?».

– Понравились, – подмигнула ей мадам.

То есть вас не касается, да? Ага, сейчас не касается!

– Вам? – переспросила Матильда, уже не кося под овечку.

– Ишь ты, а говорили, дурочка, – рассмеялась мадам. – Не только мне. Тебя, красотка, на три дня выкупил имперский маг. Такой клиент – это же новый уровень заведения! Фифи иногда такая глупая курица. Упустить мага!

– Мсье нотариус, – автоматически поправила Матильда и чуть не прикусила язык. Кто ее просил лезть? Вот и Жозефина посмотрела на нее с подозрением, но тут же расслабилась, видимо, вспомнила о дурочке с дырявой памятью.

– Все имперские нотариусы маги, деточка. Маги на службе у императора.

Матильде захотелось зажмуриться и сжать виски ладонями, чтобы голова не лопнула. Дурдом на выезде! Магия, маги… бред, боже какой же это бред! Может, все же она спит?

Однако нос и прочие органы чувств подсказывали, что не спит. Не бывает во сне такой реалистичной вони навоза и жестких сидений, отбивающих попу на каждой колдобине. И как Жозефине удается сидеть ровно и с таким видом, будто ее на порше по автостраде катают? Или как будто она в кинозале сидит, с шампанским и устрицами – для колы и попкорна Жозефина была слишком прямой и нарядной.

Матильда и сама бы с удовольствием поверила в кино. Там, за окном кареты, был настоящий город эпохи Ренессанса! Из бедного квартала они выехали, так что улочки расширились, дома словно расправили плечи, появилась зелень – палисадники, цветы на окнах и даже на крышах. По мостовой сновали коляски, всадники, фургончики. К обочинам жались пешеходы – то зеленщик с тележкой товара, то матрона с корзинкой на локте, то стайка быстроглазых мальчишек, то почтенный мсье в сопровождении важного слуги. А вот девочка-цветочница, продает фиалки… Сбылась мечта идиотки, увидеть Францию восемнадцатого века. Кушайте, не обляпайтесь, Оль Санна.