Вот откуда у меня те странные видения. Ну конечно!

Зал выдавал былую роскошь остатками позолоты и лепнины, и от тоски по этой красоте ныло сердце. Зеркала были покрыты чёрным налётом, всё истлело, всё погибло.

Этот бальный зал был настоящим мертвецом, и его было искренне жаль хоронить.

За два дня всё изменилось.

Пыль, скрывавшая каждый дюйм, будто саркофаг, убрали. Люстру отдали на реставрацию, заменили паркет и очистили стены от гари и паутины.

  —  Что стряслось с этим местом?

  —  Я не знаю, Ваша Светлость... я не бывала тут раньше. Когда меня привезли, дверь уже была закрыта, а Эмилиэн никогда не говорил о прошлом. Из него, знаете ли, слова не вытянешь.

Витражи спасти не получилось, и их просто выставили, заменив обычными стёклами. Чудесным образом это наполнило комнату светом и жизнью, а я весь вечер танцевала сама с собой, переступая между потоками закатного света, льющегося из новых окон.

  —  Прекрасно!  —  вздохнула и бросилась за работу с новой силой.

Мы покрыли стены новой краской более светлого оттенка. Выбросили пыльные портьеры и заменили их на воздушные невесомые тюли, по которым я рассыпала волшебных светляков.

  —  Что это за магия?  —  поразилась Турсуаза.

  —  Этому меня матушка научила... Она из Траминера, это магия земли. Красиво, правда?

Турсуаза завороженно смотрела, как в шторах мерцают нежно-розовые и жёлтые огоньки.

  —  Потрясающе... 

Когда сняли паутину, оказалось, что потолок украшала восхитительная фреска. На ней танцевали нимфы, а на изящных ветках экзотических деревьев, сидели райские птицы. 

  —  Восстановим её?  —  спросила я Курата, когда увидела это произведение искусства.

А Курат пригласил художника. 

Тот вошёл в замок, осмотрелся, сморщился, но принялся за работу и уже к вечеру был воодушевлён не меньше нашего и предложил поработать и с другими фресками, если таковые найдутся.

  —  Удивительно, но кто бы ни пришёл по началу настроены категорично по отношению к этому месту,  —  пробормотала я, провожая художника.

  —  Увы,  —  вздохнула в ответ Турсуаза.

И вот теперь мы бродили с ней по бальному залу, наслаждаясь чистотой и игрой света, падающего в окна. 

Всё было идеально!

Мы нашли и восстановили рояль, сделали сцену для музыкантов, заказали столики для закусок и изящные кресла. Я уже хотела поскорее показать это место гостям! Осталось только закончить несколько гостевых комнат, чтобы дамы могли приводить себя в порядок. А ещё нужно было поработать со столовой. 

До бала оставалось три дня, и некоторые гости даже ответили на приглашения. Сдержанно и вежливо, но без энтузиазма. 

  —  Турсуаза...  —  позвала я. Мы дошли до сцены и сели за рояль, чтобы в который раз, шутки ради, сыграть в четыре руки.  —  Что ты знаешь о баронессе Эм? 

  —  А почему вы спрашиваете?  —  она подняла крышку рояля и поставила на пюпитр ноты милой песенки, которую любили в Фолье.

  —  Потому что я собираюсь к ней на вечерний чай в саду,  —  как ни в чём не бывало, заявила я.

  —  Но... вы же не представлены!  —  ахнула Тур, и руки её застыли над клавишами, так и не коснувшись их.

  —  Ну что же поделать, если мой муж так невежлив, и не приехал, чтобы самому меня представить?  —  спросила я и начала играть первой.

Турсуаза подождала секунду, а потом присоединилась. 

Идея ей явно не нравилась, но все уже понимали, что спорить со мной бессмысленно.

***

Баронесса Эм жила в одном из самых отдалённых поместий герцогства. Она была достаточно богата, чтобы все её знали, и достаточно неприветлива, чтобы все хотели с ней дружить. 

Баронесса Эм держала в кулаке половину знатных семей герцогства и именно её мне было необходимо очаровать, чтобы дальше жизнь заиграла совершенно иными нотами.