За один день из бедной горожанки я поднялась на уровень леди и упала ниже служанки. О слугах заботятся, их кормят и дают отдыхать, а лорд Бенедикт забыл обо мне.

Забыл?!

У меня внутри похолодело. Пресветлая, если он забыл, то я же раньше умру от слабости. Щетка выпала из рук, я уже не обращала внимания на боль и мокрое платье. Страшно. Лорд Бенедикт может уехать и никто не сможет мне помочь. 

— На сегодня хватит. — Пожалуй, за все время нашего знакомства я не была так счастлива слышать его голос, как сейчас. Ноги подкосились, я кулем упала на мокрый и холодный пол. — Думаешь, я поверю?

Мне уже все равно поверит или нет, сил даже слова произнести нет. Хочется плакать, но не при нем. Не доставлю этому мужлану удовольствия. Я закусила губу, оперлась лбом о стену. 

Не плакать! Нельзя!

Неспешные шаги отдалялись от меня. 

Надо немного потерпеть. Совсем чуть-чуть.

Я старалась быть сильной. Правда. Очень старалась. Только изможденное тело отказывалось соглашаться со мной: крупные слезы медленно стекали по щекам. Цветные пятна плясали перед глазами в такт шуму моря в ушах. Захотелось исчезнуть, чтобы никто не увидел моей слабости. 

*** 

— И?

— Ну-у, понимаете, лорд Бенедикт, опасность магических наказаний в таких вот неожиданных истощениях. Особенно это касается тех, кто сопротивляется наказанию.

Голоса звучали как из погреба, но даже оттуда слышно недовольство лорда и растерянность… не знаю кто это. 

— Я это уже слышал! Что теперь делать?

Оставить меня в покое, а лучше исчезнуть из моей жизни. Что случилось? Где я? Мысли вязли в густом тумане, тело совершенно не слушалось. 

— Ничего, дать девушке отдохнуть, восстановить силы и магию, а после, если решите применять магическое наказание строго придерживаться пропорции один к пяти, то есть на один час работы выделять пять часов отдыха. Леди может работать в день не более двух часов. 

Если бы могла, застонала в голос. Наказание. Воспоминание отозвалось болью, но не телесной, а душевной. Несправедливость судьи, беспомощность Велора и жестокая слепота лорда смешались в колючий коктейль боли и унижения. 

— Но она уже третий день восстанавливается.

Прошло три дня? За последнее время они были самыми счастливыми: меня в них не было. 

— И на полное восстановление надо еще дня три-четыре. Девушка вернулась из-за грани, мой лорд. 

Лучше бы не возвращалась. Я не помню что было там и была ли я там, зато точно знаю, что здесь делать нечего. Здесь меня ждут бесконечные десять лет унижений и боли, а после… то же самое ни семьи, ни детей ничего не будет.  

— Бенедикт! 

— Леди, лорд…

— Ридж, исчезни и не смей мне ничего говорить про этого балбеса!

Злость Бебе растекалась по дому, даже стук ее каблуков не сулили ничего хорошего лорду Бенедикту. На мгновение стало тепло, но вдруг лорд что-то еще натворил и ко мне это не имеет никакого отношения. 

— Пока можете быть свободны, в столовой вам накрыли обед. — Лорд Бенедикт говорил спокойно и как обычно, холодно. 

Я услышала как грузные шаги спешно удалились, а через несколько мгновений двери с грохотом открылись. 

— Бенедикт Катчер, позвольте узнать какого высушенного утопленника вы творите?! 

— Бебе…

— Ты совсем ополоумел?! Весь город потешается над тобой и твоей женой! Ты что творишь?!

Я и не знала, что эта милейшая леди умеет так шипеть. 

— Она мне не жена! Она преступница, отбывающая наказание…

— Наказание? Я тебе устрою наказание! 

Как бы я хотела увидеть их, но веки не поднимались, чувствительность так и не вернулась.

— Бебе…

— Анатис-валиус-тадромус! — Звонкий хлопок ладоней эхом отскочил от стен.