– Ничего, – коротко.

Это «ничего» осталось единственным, что я услышала от него за последующие десять минут. Молча он закончил с едой и сразу же попросил счёт. Негромкая музыка давила на уши, обычная жёсткость в чертах лица Якова превратилась в каменную маску. Я пригубила вино, отрезала немного мяса и всё-таки заставила себя проглотить. Сравнивать с тем, что вышло у меня, даже не стоило.

– Мы уходим, – расплатившись, Яков поднялся.

– Я ещё не закончила, – снова я не удержалась. Есть не хотелось, как и раньше, и всё-таки мясо было слишком хорошим, чтобы оставлять его.

– Закончила, – отрезал и, подойдя, буквально сдёрнул меня со стула, как и дома. Забрал оставшуюся в руке вилку и кинул на недоеденный стейк.

Я развернулась в его руках. Сделала вдох, чтобы высказать ему всё, что я о нём думаю, но заткнулась, услышав:

– Не выводи меня, Мира. Одно слово, и ночевать ты отправишься в камеру.

Он держал меня за локоть. Так крепко, что пальцы впивались до боли.

Не желая прикасаться, я поспешно убрала руку с его груди. Я не желала чувствовать его, не желала вдыхать запах его парфюма. И стоять так близко к нему я тоже не желала.

– Вот и молодец, – убедившись, что смысл его слов до меня дошёл, разжал он пальцы.

Я облизнула губы. Столкнулась взглядом с обслуживающим нас этим вечером официантом, и тот поспешно отвернулся. Кивком Яков указал мне на выход.

– Не знаю, что тебя так разозлило, но я тут точно ни при чём, – всё-таки огрызнулась, проходя мимо него.

Он шёл позади, сохраняя зловещее молчание. Только ощущение у меня было такое, что в молчании этом звучало наполненное предупреждением и не сулящее ничего хорошего «это не важно, Мира. Ты всегда при чём».

Мирослава

– Мне нужно взять кое-что из вещей, – нарушила я молчание.

Убедить Якова не садиться за руль самому мне не удалось. Когда я сказала, что не поеду с ним, он просто зашвырнул меня в машину. Захлопнул дверцу, но сам так и не сел. Достал телефон и, кому-то набрав, остановился около капота. Разговор я не слышала. Только по обрывкам доносившихся до меня слов понимала, что говорит Яков жёстко. Даже более, чем жёстко. Что-то было не так. И ему это сильно не нравилось.

Резко вывернув руль, Яков на скорости въехал на паркинг. Немного сбросил, только когда мы проехали вдоль ряда машин.

– Мне нужны вещи, – настойчивее. – Ты меня слышишь? И ещё я должна заплатить за квартиру, Серебряков! У меня в отличие от тебя есть не только прихоти, но и обязательства.

Он наградил меня гнетущим взглядом. Дел ему до моих обязательств не было никаких. В особенности до тех, что не имели к нему отношения.

Притормозил, сворачивая к парковочному месту и наконец остановил внедорожник. Свет вдруг мигнул. Померк на пару секунд и снова залил парковку.

– Что за чертовщина, – процедил Серебряков тихо. Осмотрел паркинг, не выходя из машины, а мне стало неуютно, и совсем не из-за того, что Яков был рядом. Лампочки моргнули снова, но на этот раз всего на почти неуловимое мгновение.

– Неужели ты перешёл дорогу кому-то, у кого яйца покруче твоих? – уже в открытую посмотрела на Якова. – Боишься, что получишь пулю в лоб?

Судя по тому, как блеснули его глаза в момент, когда он повернулся ко мне, стоило и дальше держать язык за зубами.

– Если я получу пулю в лоб, – двери с тихим щелчком разблокировались, но на этот раз вздрогнула я от звука его голоса: – Следующую получишь ты.

Оказавшись снаружи, я опять окинула парковку взглядом, но, как и прежде, ничего не заметила. Шла за Яковом, против воли прислушиваясь к гудению ламп, к шорохам. Тишина. Только звук наших шагов, гулким эхом отражающийся от стен, и моё собственное беспокойно бьющееся сердце.