Не допив чай, она сползла со стула. Выглянула в окно и вышла было на улицу через заднюю дверь, но в последний момент остановилась и поблагодарила меня.

— Только папе ничего не говори, — напомнила очень серьёзно.

— Не скажу, — пообещала. — Смотри, сама не проговорись.

Оставшись одна, я собрала посуду со стола и поставила в раковину. Немного прибралась. Подозревала, что лишаю работы горничную, но мне нужно было себя хоть чем-то занять. У Якова дочь… Уже такая взрослая и самостоятельная. Я даже подумать не могла…

Вернувшись в спальню, разложила вещи в шкаф. На сколько задержусь в этом доме, я не знала. Что-то подсказывало, что несколькими днями всё не ограничится. Что у Серебрякова за дела, при чём тут я? От бесконечных вопросов хотелось застонать в голос, тем более что ответы давать мне мой так называемый муж намерен не был.

Весеннее солнце пробралось в комнату, и я, поддавшись искушению погреться под первыми лучами, снова спустилась вниз. Вышла на улицу и увидела Майю. Она сидела на лавочке, прижавшись щекой к спинке.

— Эй, — позвала я, подойдя. — Ты устала?

Девочка тяжело вздохнула. Ресницы её дрогнули.

— Майя, — позвала, касаясь её руки. — Ты хорошо себя чувствуешь?

— Водички хочу, — прошептала она и опять закрыла глаза.

— Майя, — я потрясала её за плечико. Дотронулась до лба. Температуры вроде бы не было, но… чувство было, что она всё равно горячая. — Майя…

Что-то было не так. Я лихорадочно осмотрелась, ища хоть кого-нибудь. Но мы были одни.

— Вставай, — меня вдруг охватила паника. Девочка только посмотрела на меня и опять попросила попить.

— Пойдём, — подняла её на руки. Крепко прижала к себе.

Она была как тряпичная кукла: вялая и горячая. Обхватила меня слабыми ручонками.

— Давай, милая… Сейчас попьём, — шептала, чтобы хоть как-то разбавить молчание и отогнать панический страх. — Сейчас…