И тогда он торжественно объявит, что нежданно-негаданно обрел избранницу на всю жизнь, и нет смысла продолжать отбор, так как отныне других женщин для него не существует.

Вдохновившись, я принялась за переработку сценария. Минут через пятнадцать позвонила сестра, она скинула мне данные на новую невесту и огорошила, что мне придется самой провести следующую встречу с господином Вилфортом сегодня вечером.

– Лиз, ну ты хоть мне нервы не мотай, – привычно отчитывала меня Алиса, когда я попробовала отказаться, – да я бы сама тебя одну к нему не отпустила, но я просто зашиваюсь. В-общем, через час жду от тебя сценарий, хоть гляну одним глазком перед отправкой, а к семи вечера будь любезна быть у господина советника при полном параде. И одень лучше то жемчужно-серое платье от Гаруни, которое я тебе подарила.

Я вздохнула. Платье было потрясающим, но слишком уж узким. Я в стандартные-то размеры еле втискивалась, а в этом наряде Гаруни превзошел себя в стремлении показать женское изящество. Да, оно, конечно, способно поразить воображение любого мужчины, не только такого страшного, как этот теу-риканец, но беседу придется проводить стоя и в максимально сжатом формате.

Но чтобы у сестры не было повода упрекнуть меня в том, что я не сделала все возможное и невозможное, в назначенный час я снова стояла перед дверями номера Миррака Вилфорта, плотно упакованная в корсет и чудо дизайнерской мысли, ведя мысленный отсчет времени, как фридайвер, ныряющий в глубину.

Я очень надеялась, что в этот раз заказчика все устроит. Без Алисы я чувствовала себя неуютно и не готова была спорить и убеждать, если что-то пойдет не так.

Предчувствие меня не обмануло. Хотя господин советник и встретил меня довольно любезно, каким-то шестым чувством я поняла, что сценарий ему совсем не понравился.

– Присаживайтесь, госпожа Ковальская, – предложил господин Вилфорт после приветствия, – если я правильно понял, именно вы автор этой чудесной, по мнению госпожи Барской, идеи про Истинную Пару?

– Спасибо, я постою, – сглотнув, произнесла я, понимая, что никакого впечатления мое роскошное платье на этого черствого индивида не произвело, – да, это моя идея, мне показалось, это будет выглядеть мило и романтично.

– Не обижайтесь, – мужчина явно был недоволен тем, что я осталась стоять, но не стал это комментировать, – я допускаю, что вам это кажется романтичным, но, по-моему, это просто бред. Даже просто с точки зрения здравого смысла и теории вероятности. Я уж молчу про обращение к невестам, которое умилило меня до глубины души. Это, безусловно, любопытный образец публичной речи и я сохраню его на память, но произносить это на камеру я отказываюсь,даже во имя дружбы и сотрудничества наших планет.

Я насупилась, легко сказать “не обижайтесь”, я была уверена, что речь жениха, обращенная к невестам и к своей избраннице – это самое сильное место моей работы. Когда я представляла, что эти слова произносит мне Егор, я чуть не плакала. Я вздохнула, вспомнив Соболева, и почувствовала, что воздух не прошел в легкие.

“Все-таки слишком перетянула корсет”, – мелькнула у меня мысль, прежде чем я провалилась в темноту.

Сознание возвращалось постепенно. Сначала я почувствовала, что по лицу стекают струи теплой жидкости. Машинально поднеся к лицу руки, я нащупала на коже какие-то странные комочки, кажется, на ощупь это было похоже на чаинки. Видимо, хозяин номера плеснул в меня прямо из чайника. Глаза никак не хотели разлепляться, надеюсь, что чай не повредил линзам.

Дышать было подозрительно легко и холодно. Другая рука скользнула к груди, и тут я с визгом подскочила, прикрывая уже обеими руками то, что я никому не показала бы под страхом смерти. Моя безобразно большая грудь свободно выглядывала из разорванного платья и корсета.