Михо напрягается. Кажется, даже дышать перестает. Алия забывает, что нужно моргать.

Бэл и Хэл переглядываются. Первый кивает, соглашаясь. Второй раздумывает.

— Не думаю, что это хорошая идея, — вступаю я. Вижу, как обиженно вытягивается лицо Виллина. — Нет, я очень признательна, сочту за честь. Но магический сон… Иногда мне трудно вспомнить самые простые вещи. Не хотелось бы упасть в грязь лицом перед верховным жрецом.

— Для этого у тебя есть дядя, — елейным голоском замечает Михо. — Мы с Алией проводим тебя и присмотрим, чтобы не натворила глупостей.

— Придерживайте ее, чтоб никуда не падала, — на полном серьезе замечает Бэл. — Особенно в грязь.

Два брата, вроде бы, пригласили. Осталось дело за Хэлом. Тот пьет чай и усердно делает вид, будто не замечает взглядов.

— Что скажешь, Хэл? — интересуется Бэл. — Можем мы пригласить семейство Ферино на прием к Инке?

Замираю. Как ни крути, но не готова я к таким похождениям. Мне бы домой вернуться. А тут…

— Мы пришлем приглашение! — объявляет Хэл. Отставляет чашку, промакивает губы кружевной салфеткой. Поднимается из-за стола. — Провожать нас не надо. Во владениях Великой Матери мы не гости.

Мне показалось, или он так намекнул, что все здесь принадлежит им?

— Иди в свою комнату, немедленно! — приказывает Михо, когда гости уходят.

Не понимаю: я племянница или узница? Сначала пансион, потом домашний арест.

Ухожу и сижу тихо, как мышка, до самого утра. За завтраком решаюсь на эксперимент.

— Могу я прогуляться? — задаю вопрос дяде и прикладываю ладонь ко лбу. Делаю вид, что подкашиваются ноги. — Здесь слишком душно, нечем дышать.

Где же этот лекарь, когда он так нужен? Мог бы подтвердить, что пациентке нужен свежий воздух. А больше того — свобода.

— Мина, проводи сати Тамани во двор! — распоряжается Михо.

Служанка подбегает, подает локоток и произносит участливо:

— Обопритесь на меня, сати Тамани. Я выведу вас в сад. Захватить ваше рукоделие?

Пожимаю плечами: откуда мне знать, чем там на досуге занимается Тамани. Вышивает, плетет макраме или собирает цветные бусы?

— Возьми, — соглашаюсь, хотя совсем не хочу рукодельничать. Вот сделать ноги — это можно. Желательно в сторону скалы.

Рукоделием оказывается коробочка с металлическими деталями: винтиками, шурупами, проволочками из различных металлов. Что со всем этим делать, я понятия не имею.

— Вот, ваше любимое место, — Мина указывает на беседку, увитую плющом. — Помните?

Киваю, присаживаюсь на скамеечку. Вдыхаю свежий воздух, пропитанный запахом садовых цветов. Где-то наверху поет птичка с голосом, удивительно похожим на соловьиный. Аж взгрустнулось.

— Напомни, что с этим делать? — указываю на «рукоделие»

— Вы только начните, руки сами вспомнят, — советует Мина. — У меня нет способностей…

А она, пожалуй, права. Тело Тамани должно помнить любимое занятие. Расслабляюсь, открываю сундучок. В прямом смысле даю волю рукам.

— Получается! — объявляю спустя десяток минут.

Не верх мастерства, но все же. Созданная фигурка похожа на маленького человечка. Почти робот с глазками из красных камушков.

Ставлю его на пол, зачем-то подталкиваю ладошкой. Человечек делает первый неверный шаг. Падает.

— Осторожнее, — предупреждает Мина. — Если маэстро Ферино заметит, что вы используете магию, рассердится.

Да помню я об упрямстве дядюшки, помню. Одного не могу понять — если механики так любят оживлять свои изделия, то почему не любят магов? Ведь именно они вдыхают жизнь в их творения.

И Михо — чаецвет от Хэла он принял, а родной племяннице использовать нельзя? Бред сивой кобылы!

— Мина, а как часто оживает наяда? — припоминаю недавний случай. — Как чаецвет, в любое удобное время или что?