Поток кофе прекращается, я ставлю органайзер на стол, а сама ищу в сумке влажные салфетки. Оттереть с одежды это безобразие. Открывается дверь, оттуда выходит Василиса Петровна, одевается и быстро уходит. А я остаюсь один на один с кучей проблем.
- Так, какой там номер уборщицы, - присаживаюсь в кресло и замираю перед телефоном, - Сто один? Сто шесть?
Кладу трубку обратно. Не густо. И тут меня осеняет. Я же вроде видела какую-то кладовку недалеко отсюда. Решено, быстро сгоняю, возьму тряпку и сама приберусь.
***
Так, пятно вроде оттерла. А это что еще за фантики? Уборщица здесь вообще убирается или как? Ставлю швабру в угол, пытаюсь достать мусор сзади шкафа. Нет, ну а что, мне еще тут несколько месяцев работать, не в пыли и грязи же в поте лица трудиться.
- Да что ж такое-то, - уже рычу, высовываю от усердия язык и, наконец, достаю какие-то обертки из-под конфет.
Встаю, отряхиваю колени от пыли, а затем вздрагиваю. Очень уж резко открывается дверь кабинета шефа.
- Мария, - басит начальство, - я в этой жизни свой кофе получу?
На лице его написано раздражение. Он делает шаг в мою сторону. И только я открываю рот, чтобы предупредить его о ведре с грязной водой, но не успеваю.
- Грр, - спотыкается и тихо выругивается.
Ведро с громким лязгом опрокидывается, вода расплескивается по некогда чистому полу, а на лице мужчины такое зверское выражение лица, что мне не по себе.
- Простите, я пыталась предупредить, но… - пытаюсь оправдаться, достаю из сумки салфетки и начинаю тереть его брюки, намоченные снизу.
- Прекратите, - отталкивает меня и вздергивает практически за шкирку наверх, - что Вы творите? Где уборщица?
- Да тут просто форс-мажор с Вашим кофе вышел, - показываю рукой на кофемашину, - я вот, решила последствия убрать, а за шкафом фантики были, и я ведро не убрала…
Глеб смотрит на меня таким взглядом, словно не знает, задавить меня, как букашку, или же задать мне тряпку.
- Фантики, значит, - поправляет манжеты рубашки, а на брюки свои даже не смотрит.
Я сглатываю и делаю шаг назад. И на что-то натыкаюсь ногами, нелепо взмахиваю руками и заваливаюсь назад. Мужчина делает резкий бросок ко мне и хватает за талию и руку, дергая к себе. Я оказываюсь прижата к его огромному телу, горячее дыхание опаляет мою макушку, а краснота щек явно может сравниться разве что с помидором.
- Спасибо, - резко отпрыгиваю, увеличивая между нами дистанцию.
На секунду мне кажется, что его ноздри широко раздуваются, будто он принюхивается ко мне. И пока он поправляет рубашку, незаметно нюхаю подмышки. Да нет, вроде не воняет. Выпрямляюсь, кладу руку на грудь, ощущая, как загнанной птичкой бьется мое сердце. Это от испуга, точно от испуга.
- Вызовите уборщицу, Мария Андреевна, - возвращает себе былое самообладание бугай.
- Александровна, - поправляю этого наглеца, но держу себя в руках, не грублю.
Грубить после того, как чуть не покалечила его, и в особенности после того, как он не дал мне упасть, даже мне, такой вот хабалке, кажется кощунством.
- Да, да, Александровна. И завтра, будьте добры, придите в более, - окидывает демонстративно меня выразительным взглядом, - подобающем и приличном виде. На одиннадцать назначено совещание, поможете Василисе Петровне.
- Хорошо, - киваю несколько раз, наблюдаю, как вода медленно течет к его туфлям.
- И скажите уборщице, пусть все здесь приберет, - недовольно морщится, окидывает взглядом мои мокрые вещи и уходит обратно к себе.
А я остаюсь один на один с этим безобразием. Открываю рот, хочу постучать и зайти в кабинет, но смелости после случившегося не хватает. Так что внутреннего номера вызова уборщицы мне сегодня не видать. Обреченно смотрю на снова мокрый пол. И апофеозом становится стук швабры о пол. На часах 17:30. Кофе делать смысла не вижу, так что быстренько, как могу, привожу все в порядок. Ну, точно грязнули. Мусорка переполнена вся. Фе, мне кажется, или там испорченный беляш лежит? Вытягивая пальцы, завязываю пакет и выставляю его к двери. Авось никто сегодня уже не зайдет. 18:00. Тютелька в тютельку из своего кабинета выходит главгад, одобрительно смотрит на линолеум, а затем на меня.