- Кукушки перелетные, - вспомнила я. И ведь правда! Я ни разу в лесу зимой кукушек не встречала!

- А медведи в спячку впадают… - согласился Буран. – Всю зиму спят… Лапу сосут…

- Почему просто погладить?! – все еще удивлялась я, видя, как хмурое и пасмурное небо сменилось ярко-малиновым закатом. Лес снова стал красивым, тихим, заснеженным и каким-то пушистым. Да-да, именно пушистым. На ветки налипло столько снега, что деревья стали клониться к земле.

- Потому что для древних богов, все люди – дети… - вздохнул Буранушка. – Вот сколько тебе?

- Мне? Двадцать семь… Было бы… В марте, - заметила я, горько усмехнувшись. Никогда не думала, что я так скажу однажды.

- А он от сотворения мира здесь. Вот как ты думаешь? – вздохнул медведь. – Слышишь. Люди из лесу бегут… Видать все выбежали, раз птицы умолкли.

- Иванушка! - послышался надрывный женский голос. – Иванушка! Родненький!

- Замечательно! – встала я, слыша, как птицы уже несут весть. На меня опять налетели воробьи.

- Человек! Чивчивовек! Челомек! – атаковали меня со всех сторон, как мошкара. – Челомек-чек-чек!

- Дура! – басом прямо на ухо выдал кто-то из этой стаи. Я начинаю его обожать! Я хочу вычислить его и покормить. Лично!

- Так, собираемся! У нас еще один потеряшка. Потеряшка, который ищет потеряшку! – выдохнула я, понимая, что сидеть, сложа руки, нельзя!

- Иванушка! – кричал голос, пока я вытаскивала из - под кровати теплую одежду.

- Вы мне тут одежды принесли, - заметила я, выбирая вещи потеплее.

Я с подозрением посмотрела на «хыщников».

- И почему-то у меня три левых рукавицы! – пересчитала я наши запасы. – И три стоптанных на правую ногу валенка! Два больших, один маленький. Погодите, а где предыдущие владельцы валенков?

- Дома сидят. На печи греются, небось, - заметил Буранушка. – Они мне то тулупы кидают, то шапки… Мужик один штаны кинул… Нет, я то че? Я ничего! Я схватил и сюда принес! Ты ж сказала, что теплая одежа нужна! Теперича все собираю! Рукавицей кинули, я ее в зубы! Это только сейчас я допетрил, пока ты спала, что надобно подольше постоять! Чтобы побольше накидали! А если рыкну, то целую гору навалят! Они убегают в деревню, а я все нам несу!

- Молодец, - похвалила я. – Ты у меня молодец.

- Молодец – не молодец, а ме-е-еду бы, - намекали мне.

- Вон наш мед в лесу ходит! Ивана какого-то зовет! – кивнула я в сторону окна.

- Ванечка! Дурачок! – слышался женский плач, словно в подтверждение моих слов.

Спасатели выдвинулись незамедлительно. Мы уже собирались спешить на помощь, как вдруг я вспомнила, что балалайку забыла!

Вернулась я уже с балалайкой. Огромный мешок с теплой одеждой, ехал с нами. Метелица, словно легкая поземка бежала впереди. Пока мы штурмовали сугробы, она успевала оббежать древние деревья.

- Иванушка! – кто-то уже плакал. – Ванюшка!

Мы вылетели на поляну, видя девушку. Но она было не одна. Против нее стоял медведь – шатун.

Девушка стояла в платке, рубахе и кожухе. При виде шатуна девка тут же скинула кожух и задрала рубаху. Лица ее видно не было. Зато все остальное было видно ну просто отлично!

- Ма-ма, - словно говорящая кукла произнесла я, понимая, что у меня сегодня день прозрений. Это что за способ бесконтактного боя? А если медведь тоже женщина? Я чего-не понимаю!

- Как тебе не стыдно нападать на голую женщину! – выкрикнула визгливым голосом красавица.

Шатун, видимо, тоже был со мной солидарен. Он упал на лапы, хотя до этого стоял во весь рост. И стал обходить ее стороной. Я тоже хотела бы обойти ее стороной.

- Что она делает? – прошептала я, видя голую по шею девку, поднявшую задранную рубаху на вытянутых рука вверх.