- Ой, - остановилась я, глядя на себя  в зеркало. Я была бледной – бледной, прямо мраморной. Зато ни одного бугорка, прыщика или шрама!  Прямо, как фарфоровая кукла, на которой кончилась краска.

Я посмотрела на свои руки. Если в прошлый раз я видела покрасневшие и обветренные сосиски, то сейчас пальцы были белыми-белыми.

- Чудеса, - насторожилась я, осторожно расстегивая промокшую куртку и скидывая ее на пол. Осмотревшись по сторонам, я приподняла сразу два теплых свитера, пытаясь оценить, все ли там в порядке.

- Эм, - задумчиво произнесла я, глядя на такое же белоснежное тело без единого изъяна. Даже шрамик от аппендицита куда-то делся. Так, а если закатать выше? Или снять вовсе?

- Что ж ты худая-то такая? Кожа да кости! – послышался знакомый голос, а я резко дернула свитер обратно, делая вид, что всем показалось.

Из зеркала вышел медведь.

- Кто ж тебя так голодом морил? Кто ж тебе есть-то не давал!  – послышался вздох. А следом за ним появилась волчица.

- Группа в соцсетях: «Как похудеть к лету!», - ответила я, натягивая свитер пониже. Я вспомнила поцелуй и слегка смутилась. Если звери настоящие, то … Я закусила губу, вспоминая красивые глаза и огромную ладонь, сжимающую мою руку.

- Ну как тебе снегуркой – то быть? Чай не человеком! – спросил Буранушка, расхаживая вокруг меня.

- Что значит, снегуркой? – спросила я, присматриваясь к своему бледному лицу.

- Сама поймешь потом. Что тут говорить! – вздохнул медведь. – А мне ме-е-еду из-за тебя не дали!  Липового!

- Но и на орехи не досталось, - усмехнулась волчица. – Ну что ж, снегурка, жена ты теперь…

Что? Где? Кто? Я? Когда?

- Чья? – осторожно спросила я, вспоминая могучую фигуру и огромную ручищу.

- Зюзи, - усмехнулся волчица.

Я вспомнила фигуру, вспомнила лицо, вспомнила тяжелый и суровый взгляд. «Зюзя, очень приятно!». «Зю-ю-ю-юзя!», - умилялось что-то пытаясь сопоставить имя и личность. «Я сейчас Зюзю позову!», - можно пугать людей. Нет, ну кто его так называл? Где его родители – садисты! Нет, ну может, в детстве он был маленьким милым зюзиком, а выросла и вымахала целая Зюзябра! А по взгляду – полный Зюзец!

- Зю-ю-юзя… -  со стоном выдыхала я. – За что? За что его так?

- Ты гляди, смеется, - переглянулось зверье. – А его Елиазар зовут! А Зюзя – это покороче будет…

- Елиазар… - прошептала я, вспоминая его. А имя ему подходит. Эх, прямо как богатыря! Елиазар… Мне казалось, что это имя перекатывается во рту словно снег по сугробам, а потом выдыхает морозом.

- И когда же у нас была… эм… свадьба? – спросила я, чувствуя себя подругой, которая потом меня спрашивала, что я помню из ее свадьбы и по воспоминаниям восстанавливала ход событий. При условии, что она была невестой.

- А ты что? Не помнишь, как он из тебя жизнь вынул и стужу в тебя вдохнул? – удивилась волчица. – Вот с того момента ты и стала его женой…

 - Как там на свадьбе… И я там был, мед пил… По усам текло, а те, кто на мед позарились, тем попало! Эх! Медку бы! - покачал головой Буран, пока я осмысливала все.

Теперь я понимаю, почему мужик так упирался! Там, оказывается, без свадьбы, ну никак! Но все-таки согласился… И тем самым спас мне жизнь…

- Ты там сильно губу не раскатывай, - послышался голос волчицы. – Это только до весны.

- Я что? Жена на зиму? С каких это пор у нас женятся на зиму? Что-то вроде прижмемся и перезимуем? Или вдвоем теплее? – возмутилась я такому раскладу. – Пусть вон лучше бы на батарее центрального отопления женится, если ему жена на зиму нужна!

Я даже представила батарею с фатой.

- Да все равно ты весной растаешь, - посмотрела мне в глаза волчица. – Все снегурки весною таят…