Я вздохнула и стянула с себя спортивный костюм, оставшись лишь в спортивном бюстгальтере и хлопковых белых трусиках с забавным рисунком. Что бы мне надеть?… Я поняла, что думаю уже почти целую минуту, перебирая варианты одежды. Чёрт, вот только этого мне не хватало!

«Не стоит всерьёз беспокоиться о своём гардеробе и внешнем виде перед Смоляковым!» – разозлилась я, но, тем не менее, дохромала до шкафа и достала из него белую рубашку в чёрную полоску и новые светло-голубые джинсы.

– А платья у тебя нет? – спокойно поинтересовался Даниил.

Меня будто ледяной волной окатили. Я возмущённо села пятой точкой на кровать, благо она от шкафа недалеко стояла, и прижала к груди рубашку.

– Возмутительно! Что ты себе позволяешь? Выйди немедленно! – крикнула я.

– Надо намазать ногу вот этим гелем, – спокойно пояснил Смоляков и присел, поставив мою ступню себе на бедро. Чересчур близко от своего органа, которым мужчины стряпают деток.

Я попыталась отодвинуть ногу, но Даниил возмущённо цыкнул, намазывая ступню прохладным гелем.

– Пока ты будешь одеваться, он подействует, – объяснил Смоляков.

– Не помню, чтобы мы заезжали в аптеку.

– Я взял этот гель из бардачка своей машины. Это специальный гель, тут сильная доза болеутоляющего…

Пальцы Смолякова осторожно втирали гель. Кожу сразу же обжигало холодом и начало покалывать под его пальцами. Боль куда-то отступила.

– Разумеется, потом тебе лучше пользоваться тем, что доктор прописал, – улыбнулся Даниил, посылая мне свою улыбку. – Готово. Теперь одевайся.

– Спасибо. Но больше не вламывайся в мою спальню без стука.

«И исчезни из моей жизни!» – добавила я мысленно.

– Понял, не дурак. Дурак бы не понял, – глупо пошутил Даниил.

Но что ещё можно ждать от спортсмена, который то и дело врезается головой в борта ледяного катка и не прочь размяться на льду в драке?

– Кстати, прикольные трусики. Сы-ы-ыр-р-р-р… – хохотнул Смоляков за дверью. – Я же говорил, что ты мышка!

Я покраснела, покосившись на своё бельё. Угораздило же меня именно сегодня надеть эти трусики с рисунком из жёлтых треугольников.

– Это никакой не сыр! Это абстракция! – возмутилась я, поняв, что теперь нужно переодеться полностью, или я буду чувствовать себя неудобно.

– Отличная мышеловка, я оценил! – отозвался Смоляков.

Ар-р-р-р… Как же сильно он меня бесит!

Я разозлилась и переоделась очень быстро, уложившись минут за пять. Потом распустила дульку и причесала белокурые локоны, которые, конечно, стали волнистыми из-за скрученного состояния. Пальцы сами схватили тушь и гель для бровей. Это всё делала не я, честное слово. Просто моё тело перехватило управление над разумом и захватило власть над мозгом. Дойдя до двери, я поняла, что нога, о чудо, почти не болит!

«Надо бы забрать у Смолякова тюбик с чудодейственным гелем!» – коварно подумала я.

– Уже собралась? – хмыкнул Даниил и, не стесняясь, оглядел меня с ног до головы.

– Понравилось? – не удержалась я от вопроса, стараясь выглядеть уверено, но чувствуя внутри страшную болтанку, как во время шторма.

– Мирон нас уже заждался, – ответил Смоляков, идя за мной следом.

Я закрыла дверь на ключ и развернулась, уткнувшись в Смолякова. И вот зачем, спрашивается, так сильно прижиматься? Мои глаза оказались в районе мужского кадыка, и для того, чтобы посмотреть в лицо хоккеисту, пришлось поднять лицо.

– Очень.

– Не поняла?

– Ты спросила, понравилось мне или нет. Отвечаю. Пон-ра-ви-лось, – по слогам ответил Смоляков и опять подхватил меня.

– Отпусти сейчас же! – возмутилась я. – Я и сама могу спуститься! Теперь могу, – поправила я себя.

– Не стоит так сильно полагаться на действие лекарства, – улыбнулся Даниил. – Будешь хорошей и послушной мышкой, помажу твою ножку на ночь, чтобы не болела.