Папаша Якобс, ворча и охая, медленно поднялся по лестнице.

И я услышала его храп почти тотчас же, как за ним закрылась скрипучая дверь его спальни.

Да, слышимость тут еще та…

Он что, не раздеваясь повалился спать?!

— Есть хочешь?

Из мрака выступил, как мне показалось, тонкий серый призрак. В его тощей руке болтался фонарь, чуть ярче, чем все остальные.

В другой руке он держал глиняную миску с чем-то непонятным, но явно горячим. От еды шел пар.

— На, поешь. Тут немного осталось от моего ужина. Может, и не наешься, но хоть немного подкрепишь свои силы.

Я накинулась на еду с жадностью, глотая тепло варево с наслаждением. И только когда половина была съедена, я разобралась что это такое.

Чечевичная похлебка, притом очень невкусная. Видно, и масла в нее пожалели, и лук подгорел…

«Призрак» же при ближайшем рассмотрении оказался щуплым пареньком в серой, застиранной одежде. Несмотря на юность и хрупкость, он неуловимо чем-то напоминал папашу Якобса.

«Сын?» — мелькнуло у меня в голове. Но спросить я не смогла; несмотря на то, что суп был отвратительный, я продолжала его жадно глотать, потому что была ужасно голодна. И потому, что это был единственный способ согреться.

— Меня Карл зовут, — доверительно сообщил он, пока я ела. — Я тоже работаю на отца, и ничего страшного в этом нет. Если что, я помогать тебе буду. Вместе не так трудно, да и веселее…

— Спасибо, — пробормотала я, когда тарелка моя опустела, а дрожь перестала бить тело. — Твоему отцу стоило бы поучиться у тебя гостеприимству.

Паренек вздохнул. Его кудлатая голова поникла.

— Он неплохой, — робко произнес мальчишка. Ну да, ну да. Все жертвы домашних тиранов так и говорят! — Просто после того, как не стало мамы, он сильно переменился…

Даже знать не хочу, что с ней стало.

А то, не дай, Бог расплачусь.

— Я принесу тебе ее вещи, — таинственным шепотом произнес мальчишка, наклонившись ко мне. Наверное, чтоб папаша не услышал. — Они, конечно, не новые, но чистые и сухие…

— Спасибо, — вот сейчас точно разревусь! Что за ангел этот мальчишка, живет в аду, а сердце доброе! Откуда он черпает силы, чтоб оставаться человеком?!

Но я не заревела. Отерла глаза, стиснула зубы. Если уж этот маленький человек так стойко переносит невзгоды, то чем я хуже?!

«Ничего, справлюсь! — храбрясь, думала я. — Прорвемся!»

Мальчишка обернулся быстро, принес мне чистую рубашку и темно-зеленое платье из грубой, но прочной ткани.

— Свою одежду тоже высуши, — наставлял он меня, провожая до закутка, где мне предстояло жить, — почини и береги. Кто знает, когда удастся ее заменить?..
Отличная новость!

То есть, никогда?!

В темной комнатке, в закутке под лестницей, куда определил меня Карл, было темно и холодно.

Под окном стояла кровать, напротив нее был камин. Его давно не топили, и было неясно вообще, можно ли его топить.

Еще стул был. На нем я тщательно развешала свою мокрую одежду.

Вот, собственно, и вся обстановка…

Желая согреться, я, не раздеваясь, поскорее шмыгнула в постель. Но там было еще холоднее, одеяло было невозможно тонким. Нет, так не годится совершенно!

— Карл! Эй, Карл!

Я выбралась из своего закутка и вышла в пустой зал. Понятия не имею, где у Карла его комната. Но слышимость в доме хорошая, так что он услышит мой зов. Надеюсь.

Но, кажется, у мальчишки даже своей комнаты не было.

Я услышала, как что-то шевельнулось на кухне, чуть громыхнул котел. Хитрец спал прямо на печи, на остывающих кирпичах.

— Что случилось, — спросил он, и тут же осекся. Не знал, как ко мне обратиться. Имени-то своего я не назвала.

— Адель, — произнесла я, кутаясь в тонкое одеяло. — Зови меня Адель. Карл, почему так холодно?