– У вас нет его телефона? Я позвоню, скажу, что он вам срочно понадобился. Да что же мы здесь стоим, проходите в дом, – это говорила не Любовь, а ее вежливость.

Но сосед с готовностью закрыл машину брелоком и пошел за ней. На столе в кухне еще были не убраны следы их с Больцовым завтрака. Она с извинением поменяла чашки и включила чайник. Только сейчас заметила, что ее гость выглядит не лучшим образом. От природы красивое лицо с глубокими синими глазами, крупным носом, и массивной челюстью сейчас было залито неестественной бледностью, покрыто сеткой мелких морщин. Седеющая темная шевелюра была в полном беспорядке из-за дождя. Дорогой пиджак тоже был темен на плечах, так как изрядно промок.

– У вас что-то случилось, – догадалась Любовь.

– Внук Мишенька пропал…, – теперь и глаза Воронина повлажнели, еще четче проступили мешки на веках. «Трехлетний малыш играл в ограде усадьбы дочери, она говорит, что совсем ненадолго зашла в дом, а его и след простыл», – продолжал Воронин, предваряя все ее расспросы. «Это случилось вчера днем, конечно, вся полиция на ногах. Но мальчика все еще не нашли. Ваш знакомый – следователь…».

– Конечно, сейчас мы ему позвоним. А вы пока чай попейте.

Больцов отключил все телефоны, видимо, ему требовался отдых. Любовь и сама буквально валилась с ног, дико хотелось спать, болела голова. Но у нее был гость, и ему требовались участие и помощь. Она украдкой присматривалась к нему, пока доставала печенье и сыр. Нет! Не помнит она его, да это и неважно.

– Семен Иванович не подходит к телефону. Предлагаю съездить к нему, раз дело такой важности. – Пожалуйста, поедем вместе! Я его совсем не знаю. Вдруг что дельное подскажет, – мужчина хватался за соломинку.

Видя, что гость находится в состоянии панического страха за ребенка, Любовь накинула куртку на спортивный костюм и взяла зонт.

– Я готова поехать с вами и, если получится, помочь!

Больцов никак не ожидал увидеть у своей калитки джип, и уж совсем невероятно, что из него вышли Любовь и местное начальство. Он так и застыл у окна с кружкой молока в руке. Семен Иванович действительно собирался вздремнуть, но, похоже, отдохнуть не удастся.

Прошка заливисто лаял, и цепного пса пришлось быстренько упрятать в будку и прикрыть лаз заслонкой. После извинений и приветствий гости мигом проскочили в дом: подальше, даже от закрытого в собачьем домике, Прошки.

– Я знаю, Глеб Аркадьевич, о пропаже вашего внука из телеобращения местного канала! Никаких новостей?

– К сожалению, никаких. Боже мой, где сейчас Мишенька? Жив ли?

– А где находится дом вашей дочери? – участливо наклонилась к сидящему на стареньком табурете Воронину Любовь.

– Вы парк помните? Там справа – музей, слева – старое здание школы, а за ним и их дом.

– На берегу?

– Почти… А если он в реку упал? – схватился за голову Воронин.

– Ребенок не мог сам уйти из ограды, если, конечно, калитка и ворота были закрыты, – мысли с трудом оформлялись у Любови в слова: сказывался недосып.

– Были закрыты, – эхом откликнулся Воронин.

Больцов напряженно смотрел на Воронина и обдумывал что-то свое.

– А дочь ваша, Глеб Аркадьевич, чем занималась, когда исчез малыш?

– На минутку забежала в дом, там она оставила сотовый. Телефон звонил.

– А кто ей звонил? – как бы очнулся Больцов. – Возможно, Степан, бывший муж…

– Бывший? – Они совсем недавно разошлись.

– Так папа, наверное, и взял сына?

– Нет, Люба! Он также в шоке.

– «Люба»? – Больцов с недоумением посмотрел на только что прибывшую знакомую.

– Он помнит меня со школы, в параллельных классах учились, – сочла нужным пояснить Любовь. Вы, Глеб, в «Б» или в «В» учились?