Она ничего не ответила, только скривилась будто от боли.

- Лик….

Я сделал шаг к лестнице, чувствуя себя полным ничтожеством.

- Почему она? - негромко спросила Лика, кивком подбородка указывая на мою знакомую.

- Она? - переспросил, оглядываясь назад.

Я совершенно не поняла, о чем спрашивает Лика. Какая «она»? Господи, разве может быть кто-то еще, если есть Лика?

А Лика, видимо, решила меня добить. Она попятилась и продолжила зло:

- Она. Почему не я?

И пока я мучительно соображал, что именно она хотела спросить, Лика побежала вниз по ступенькам.

- Лик! - попытался броситься за ней, разом забыв обо всех девушках на планете. - Лика, постой!

Запутался в спущенных штанах, матерясь на весь подъезд, натянул джинсы обратно и, перепрыгивая через три ступеньки, побежал за Ликой.

Когда выскочил из подъезда, ее и след простыл.

*********

До Боготы добрался с двумя пересадками. В международном аэропорту Эль-Дорадо меня встретили и отвезли в отель.  А на следующее утро я покинул город, чтобы выполнить очередное задание.

Все было предельно просто: найти сына одного влиятельного человека, который решил податься к партизанам.

Партизанская война в стране шла с начала шестидесятых годов двадцатого века. Поначалу все было просто и понятно: свобода, равенство, братство. Идеалы коммунизма. Позже стало сложнее. Кто были эти люди, жившие в лесах Колумбии и воевавшие с правительством и своим народом? Желающие любой ценой построить новый мир и положившие жизнь на алтарь своих убеждений? И ладно бы, свою жизнь. Нет, они, не задумываясь, жертвовали и другими.

Мне не было дела ни до Колумбии, ни до ее партизан, но один девятнадцатилетний пацан решил, что идеалы марксизма требуют, чтобы он ушел в леса с оружием в руках, а его семья совершенно не собиралась мириться с этим решением. Поэтому мне предстояло найти парня и вернуть родителям.

Где его искать, я пока не представлял. Леса здесь обширные, бегать по ним в надежде натолкнуться на партизан можно долго, а это значит, что  необходим осведомитель.

Поскольку я не планировал задерживаться в Колумбии надолго, то просто тряхнул кое-какими связями, и нужный мне человечек нашелся. Дальше было делом техники.

В наше время можно найти практически любого человека. Да, иногда это требует времени, сил и денег, но в конце концов, все решаемо. Даже в лесах Колумбии.

Неделю спустя я уже путешествовал по стране под видом независимого журналиста, писавшего очерк о бойцах революции.

Надо сказать, что многие из этих людей охотно со мной общались, рассказывая о своем житье - бытье. И чем больше я узнавал о них, тем больше задумывался о том, как же надо верить в идеалы революции, чтобы отказаться от нормальной жизни и уйти в лес воевать. Я видел юношей и девушек, чуть старше двадцати, которые искренне мечтали построить коммунизм, отказывая себя в самом необходимом. Они жили, любили и верили в светлое будущее, которое непременно наступит когда-нибудь, а пока можно спать в хижине и жить впроголодь. Было ли мне их жаль? Вот уж не знаю. Восхищался ли я ими? Не думаю. Скорее, мне было неловко. Как бывает неловко при встрече со слепым. Я вот вижу мир, а он не может. Эти люди казались мне слепыми. А они, вполне возможно, считали таковым меня.

Мне хотелось побыстрее найти мальчишку и свалить отсюда.

И я его нашел. Вот только уходить из леса парень не собирался. Романтик, твою мать.

Я смотрел на него и понимал, что, скорее всего, пацан не доживет до своего двадцатипятилетия. Пристрелят его, как пить дать. Да он и сам это понимал и даже гордился тем, что может умереть за революцию. Хотелось встряхнуть его хорошенько и рассказать, что его революция никому, кроме него и его друзей, не нужна. Что обычные люди, живущие в Колумбии, ненавидят и боятся этих «лесных братьев». Но я понимал, что это бесполезно. В конце концов, у меня задание вернуть щенка, а не вести с ним душеспасительные беседы.