Песня закончилась, и в тишине разносились лишь горькие женские всхлипы. Решительно открыл дверь и вошёл внутрь. Пошёл по паркету прямо к ней. Девушка услышала шаги и подняла свои изумрудные глаза на меня. Она перестала плакать и испугалась. Не успел я дойти до неё, как она будто отпружинила от пола и тут же ощетинилась.

– Артур? Что ты здесь забыл? Не все гадости мне ещё сказал? – сверкнула она глазами.

Я тут же почувствовал, как жалость к ней снова сменяется привычным раздражением.

– Что? Не рада встрече? – с сарказмом спросил он.

– Не хочу тебя видеть. Ни по какому поводу, – снова всхлипнула она, но гордо вскинула подбородок.

– Даже если речь о Свете?

– Свете? А что случилось? – и взгляд, и голос Ирины тут же изменились и стали куда более мягкими.

Моя сестра действительно значит для неё многое. Как можно так любить чужого ребёнка? Мне одному непонятно это, или я такой единственный испорченный и не верю в бескорыстную любовь к падчерице?

– Она болеет. Просит привезти тебя.

– Едем, – уверенно кивнула она и тут же стала собирать вещи в сумку. – Только мне переодеться нужно. Подожди в машине.

Ничего не ответил, лишь смерил её презрительным взглядом и вышел на улицу. Со мной она никогда бы не села рядом в машину и послала бы ко всем чертям собачьим, терпит лишь ради ребёнка. Впрочем, как и я.

Приехали довольно быстро в загородный дом, похожий на тот, в котором мы жили с Кириллом, только поменьше. Дом Артура.

Вошли внутрь, и я осмотрелась. Берлога холостяка. И почему он не женат, интересно? Наверное, из-за отвратного характера. Небось, все невесты сбегают в страхе. Только детские девчачьи вещи разбавляют суровую мужскую атмосферу.

– Куда идти? – спросила я, едва скинув лёгкую куртку.

– Руки мыть, для начала, – ответил Артур.

Зануда. Хоть и верно. Прошла за ним в ванную на первом этаже, подождала, пока он сам помоет руки – какой правильный! Мужчина выходил, а я стала заходить и поняла, что слишком рано начала это делать, мы чуть не застряли вдвоём в дверном проёме. На секунду оба замерли, оказавшись слишком близко друг к другу, и он опустил глаза на мои губы, потом ниже, в разрез пуловера, и вернул глаза на лицо. В который раз я заметила совершенно иное выражение глаз, которое так резко заменяет и контрастирует с равнодушием и презрением, что даже страшно становится.

Дыхание сбилось от этого взгляда. Каждый раз чувствую себя под таким взором косулей перед львом. Голодным, очень злым львом… А я, судя по глазам льва, очень даже аппетитная для него косуля.

Артур продолжил движение и вышел уже из ванной. Дышать стало сразу легче, будто до этого на лице была подушка. Сердце гулко билось в груди. И чего застрял в этом проходе?

Помыла руки под струёй воды, промокнула полотенцем и вышла снова в гостиную.

– Ну? – спросила Артура, который со скучающим видом что-то читал в телефоне.

– Пойдём, – ответил он и двинулся вверх по лестнице.

По коридору прошли недалеко и остановились возле одной из дверей с изображением каких-то мультяшных девчонок. Судя по всему, комната Светланы.

Артур постучал в дверь и, услышав негромкое «да», открыл её. Меня из-за двери видно не было.

– Свет, к тебе гости.

– Никого не хочу видеть, – неожиданно резко ответил ребёнок.

Ну и ну. Довёл ребёнка, кретин с каменным сердцем…

– А если это гости с рыжими волосами?

– Ира! – воскликнула девочка.

Я не стала ждать приглашения и отпихнула плечом Артура, чтобы дал мне пройти. Света была в кровати и поднялась мне навстречу.

– Привет, солнышко! – обняла я нежно маленькое тельце. – Как ты, зайка?

Вид её оставлял желать лучшего. Тёмные круги под глазами, похудела явно, лицо осунулось, а уж про бескрайнюю печаль в глазах я вообще молчу…