– Бедняжка, – говорит она сестре, и я слышу искреннюю жалость в ее голосе. – Он забрал дом, машины, всё…

– Серьезно? Она даже не наняла адвоката?

– В последнее время она была просто ужасна, – пожимает Хиллари плечами.

Я как будто врезалась в невидимую стену.

Я наблюдаю, как они удаляются от меня. Когда она вызывает лифт, я разворачиваюсь и иду обратно в примерочную убрать не подошедшие шелковые блузки и льняные платья. Но прежде надеваю платиновый браслет себе на запястье.

Незадолго до нашего развода мы с Ричардом устраивали дома прием. Тогда я в последний раз видела Хиллари. Мы уже были взвинчены, потому что доставка еды и официанты не явились вовремя. Ричард был недоволен – службой доставки, мной за то, что я не назначила доставку на час раньше, ситуацией в целом, – но он стойко принял на себя удар и за импровизированной барной стойкой у нас в гостиной смешивал мартини и джин с тоником и хохотал, запрокидывая голову, когда один из партнеров протягивал ему двадцатку чаевых. Я обходила гостей, бормоча извинения за жалкий круг бри и треугольник чеддера, которые выложила на стол, обещая, что нормальная еда скоро прибудет.

– Дорогая, ты не могла бы принести пару бутылок «Равено» девятого года из подвала? – позвал меня Ричард через всю комнату. – Я заказал целый ящик на прошлой неделе. Он в холодильнике для вина на средней полке.

Я замерла. Мне показалось, что глаза всех присутствующих обратились ко мне. Хиллари стояла возле бара. Это она, наверное, попросила «Равено»; это было ее любимое вино.

Я отчетливо помню, как пошла к подвалу, как будто в замедленной съемке, оттягивая момент, когда мне придется сказать Ричарду в присутствии всех его друзей и деловых партнеров то, что я уже и так знала: у нас в подвале не было «Равено».

В течение следующего часа я обслуживаю пожилую даму – ей нужен новый наряд на крестины внучки, которую назвали в честь нее, – и подбираю новый гардероб для женщины, которой предстоит круиз на Аляску. Мое тело оседает, как мокрый песок; искра надежды, забрезжившей после Нэнси, погасла.

На этот раз я вижу Хиллари прежде, чем слышу ее голос.

Она подходит, когда я вешаю на место юбку.

– Ванесса! – восклицает она. – Как хорошо, что ты еще здесь. Пожалуйста, скажи мне, что нашла мой…

Фраза обрывается на полуслове, когда ее взгляд падает на мое запястье.

Я быстро снимаю с руки браслет.

– Я не… Я… я побоялась оставлять его среди других потерянных вещей… Я решила, что ты вернешься за ним или я сама тебе позвоню.

Взгляд Хиллари снова проясняется. Она мне верит. Или по крайней мере хочет верить.

– С твоей дочкой все в порядке?

Хиллари кивает.

– Да, мне кажется, эта маленькая притворщица просто хотела прогулять математику.

Она смеется и натягивает тяжелый платиновый обруч себе на запястье.

– Ты просто спасла мне жизнь. Джордж подарил мне его на день рождения всего неделю назад. Представляешь, что было бы, если бы я сказала ему, что потеряла браслет? Он бы со мной раз…

Спохватившись, она отводит глаза и заливается краской. Хиллари никогда не была стервой. Я вспоминаю, что в былые времена ей даже удавалось меня рассмешить.

– Как Джордж?

– Занят, вечно занят! Сама знаешь, какой он.

Повисла небольшая пауза.

– Ты видела Ричарда в последнее время? – я пытаюсь изобразить беспечность, но мне это плохо удается. Моя жажда узнать что-нибудь о нем бросается в глаза.

– Ой, ну так, время от времени.

Я жду продолжения, но она, очевидно, не хочет раскрывать подробности.

– Ну что же! Ты, кажется, хотела померить то платье от Алайя?

– Мне пора идти. Зайду в другой раз, дорогая.