Хороша Катерина… Страсть, как хороша.

— Вот опять… — шепчет, обернувшись ко мне и поведя плечом.

— Что опять?

— Опять ты на меня так смотришь, будто съесть хочешь. Перестань.

— И в мыслях не было. — спешу заверить, театрально вздохнув.

Удостаиваюсь насмешливого взгляда и растягиваю губы в улыбке:

— Карета подана. Прошу.

Открываю для неё дверь автомобиля и, учтиво склонив голову, жду, когда она займёт место на заднем сиденье.

— Позёр. — фыркает та и сама захлопывает передо мной дверь.

Приходится обходить машину и садиться с другой стороны, вот только кое-чего я не учитываю — помехи, оставленной мной в салоне.

— Я уберу.

Стою, как болван, и таращусь на пакет с куклами и детской всячиной, к которым тянутся Катины изящные ручки. Плотная бумага практически не скрипит под её пальчиками, но мне кажется иначе. В голове стоит хруст. Будто сотня маленьких человечков по свежевыпавшему снегу шагают.

— Ого… — устроив пакет на своих коленях, Катя заторможенно выдыхает: — Куклы?

Рука невольно тянется к шее, чтобы ослабить давление галстука, но сюрприз: никакого галстука на мне сегодня нет. Аркан, сжимающий моё горло и мешающий дышать, нематериальный.

— Дамир… — взгляд невероятных глаз останавливается на мне. — Ты чего? Всё хорошо? — я слышу неподдельное беспокойство в её голосе, и это помогает мне собраться.

— В порядке. — выдыхаю и наконец-то сажусь в машину.

Треклятый стаканчик с кофе мешает.

Зачем я вообще попросил его с собой?

Закрываю за собой дверь и смотрю на выпирающий из цветастого бумажного пакета угол коробки, в которой притаились четыре героини мультфильма, столь любимого моей дочерью, и понимаю, что лучшего момента просто не будет:

— Я хотел тебе сказать сразу, но засомневался в том, сможешь ли ты меня понять правильно…

— Мне уже не нравится начало этого разговора!

— У меня есть дочь. София. Ей три с половиной года. Я три года как отец. — выпаливаю, опережая ход своих мыслей. Я прекрасно понимаю, что секунда замешательства может вылиться в очередную ложь.

Катя смотрит на меня широко распахнутыми глазами и, казалось бы, даже не дышит. Проходит несколько минут, прежде чем выражение её лица меняется, а взгляд приобретает осмысленность:

— Дочери три с половиной года, но ты только три года, как отец? — хрипло выдыхает она. — Это как?

— Так бывает, когда ты не являешься биологическим родителем ребёнка.

Увы, но на этом моя смелость заканчивается. Я успокаиваю себя тем, что начало положено, а на деле не хочу признаваться ни в чём, что связано с Софой. Ни сейчас, ни когда-либо вообще! Это моя дочь! Только моя. Точка.

12. Глава 11

Я наивно считал, что для одного дня достаточно признаний, но... как бы не так.

— Ничего не пойму, почему у меня закрыт доступ к счетам Афанасьева. — взвинченная, Катя забирается в салон моего автомобиля и смотрит на меня подозрительным взглядом. — Тебе что-нибудь известно об этом?

— Мне?

Я не знаю, что сказать. Это самый настоящий закон подлости в действии. До моего отъезда остаются считаные часы, а провокационные вопросы не прекращают поступать. Весьма болезненные и острые вопросы, на которые я не хочу давать полных ответов.

— Дами-и-ир, — тянет она, — Ты же наверняка в курсе всех дел. Не зря ведь тогда Афоню под себя подмял. Этот бандит что, решил сразу начать с меня, а не с бизнес-партнёра моего мужа?

«Откуда же ты такая умная взялась, я не пойму?» — мысленный стон вторгается в потревоженное сознание.

— Катя… — вздыхаю, не зная, куда спрятать взгляд от этих невероятных глаз, — Афанасьев мёртв. Уже почти две недели. Лидия держит руку на пульсе…

— Ты что такое говоришь?! Ты почему мне только сейчас об этом говоришь?! — у Кати окончательно сдают нервы. — Да что ты за человек вообще такой?!