— Рори, — подлетает ко мне малышка Ангелина.

Хватается за мои коленки двумя ручками и заглядывает в глаза. Улыбаюсь.

— Что такое, малышка? — тут же подбегает Симба и садится рядом со своим новым другом, высунув язык наружу.

— А можно мы каждый день будем гулять? — и заглядывает так в глаза, просит своими голубыми глазками, отчего я просто не могу отказать этому маленькому ангелочку ни в чём.

Киваю и немного приседаю на корточки напротив девочки. Малышка обхватывает меня ручками за шею.

— Конечно, можно, ангелочек, — и заправляю выбившуюся прядку светлых волосиков за ушко.

На своей щеке чувствую лёгкое покалывание, отчего понимаю, что на меня смотрят ещё пристальней, чем прежде. Следят за каждым моим движением. Всё моё нутро так и тянется обернуться и вновь посмотреть на этого человека, который следит за мной. Но я этого не делаю.

— Мы с твоей мамой договоримся и все вместе будем видеться, гулять. Хорошо, малышка?

Девочка кивает и звонко смеётся, обняв меня за шею, а я обнимаю её в ответ, притягивая хрупкое, маленькое тельце к себе поближе. Прикрываю глаза и вдыхаю запах детской кожи, которая так приятно пахнет. Пахнет новой жизнью. Счастьем. Любовью.

— Милый, — слышу писклявый голос недалеко от нас. Вздрагиваю и, ещё не успев сообразить, что делаю, поворачиваюсь и смотрю на мужчину.

Худощавая дамочка весьма потрёпанного вида, в слишком коротком – для прохладной погоды – платье и на слишком высоких – для парка, где гуляют дети – каблуках, вальяжной походкой приближается к мужчине и буквально виснет у него на руке. Меня передёргивает от отвращения. Но почему мне так неприятно?.. Она очень похожа на девицу лёгкого поведения. Или мне хочется так думать? И что такая дамочка делает рядом с этим незнакомцем? И почему мне должно быть до них какое-то дело?..

— Ты куда пропал? — вновь начала говорить своим высоким голосом эта дамочка. Тот ей что-то ответил, но тихо – я не услышала. — Я так соскучилась по тебе, — и ластится к нему как мартовская кошка, отчего становится противно.

На вид вроде приличный мужчина, а встречается с ней. Противно. Мерзко. Сам незнакомец, что меня разглядывал, особо не смотрит в её сторону. Лишь раз посмотрел, когда она вновь заговорила, а потом вновь повернулся ко мне.

— Пошли отсюда. Ты обещал меня сегодня сводить в ресторан, — картинно накуксилась девица, и мне показалась, что она прямо тут слезу пустит.

Театр точно по ней плачет. Хотя, как говорил Станиславский “Не верю”. Я ещё раз брезгливо передёрнула плечами и отвернулась.

— И как не стыдно ей выходить в таком виде? — услышала рядом с собой голос мамы Ангелины. Повернула вновь голову к ней, не выпуская малышку из объятий.

— И не говорите. Продаваться за деньги – это мерзко, — почему-то в том, что так делает эта дамочка, у меня нет сомнений, но этого мужчину, на котором она виснет, похоже, всё устраивает.

Я посмотрела на Ангелину.

— Малышка, можешь меня на секунду отпустить? — заглядываю ей в глаза и даю понять взглядом, что я не ухожу, просто так надо.

Ангелина слушается меня, и я встаю, ощущая, что ноги немного затекли, и всем корпусом поворачиваюсь к этой парочке, которая здесь лишняя.

— А вы не могли бы уйти? — повышаю свой голос и смотрю прямо на них, чтобы они услышали и поняли, что я обращаюсь именно к ним. Все, кто был поблизости, повернулись на мой голос и стали смотреть на сцену, разворачивающуюся у них перед глазами. — А вы, девушка, постеснялись бы в таком виде показываться в людном месте. Особенно где находятся дети.

Девушка повернулась ко мне и посмотрела так, будто убить меня хочет. Если думает, что я её боюсь, то она глубоко ошибается.