– Отвезите меня к Левенштернам!

Странно, но дворецкий не стал артачиться и напоминать про «туда и обратно». Молча выехал на мощёную дорогу, зажатую между старыми двухэтажными домами, и порулил к уже знакомой мне площади. Главной её достопримечательностью являлась статуя той самой святой Найвы. Она одновременно завораживала и вызывала грусть: пленница дракона, прародителя Фарморов, с младенцем на руках и рассыпающиеся вокруг них хлопья пепла. Скульптор, её создавший, был настоящим талантом. С рук девушки, с её густых волос, с подола будто воздушного платья срывались крупицы пепла, парили в воздухе и укрывали всё вокруг красавицы траурным саваном из тлена.

Жуткое и вместе с тем притягательное зрелище.

Обогнув статую, мы выехали на широкую улицу, утыканную домами разной степени роскошности и важности. Дом Данны с виду был симпатичным – из рыжего камня с многочисленными балкончиками и башенками – этакая имитация средневекового замка, – но и в подмётки не годился ни городскому особняку Делагарди, ни уж тем более имению Фарморов.

Присмотревшись, заметила, что за садом вроде бы и ухаживают, но как-то уж очень поверхностно. Клумбы возле ворот были расчищены, а дорожка подметена, но вот в глубине парка алела и рыжела на газонах осенняя, никем не убранная листва.

– Ждите меня в машине, – снова велела своему временному водителю.

На что тот с невозмутимой интонацией ответил:

– Чего вы ждёте от этой встречи, леди?

– Попытаюсь переубедить Данну.

– Словами? – скептически усмехнулся Бальдер.

Я неопределённо пожала плечами. Плана не было, и это плохо. Но лучше пытаться сделать хотя бы что-то, чтобы помочь ребёнку, чем не делать ничего.

Вместе с Вильмой я направилась к крыльцу, которое помпезно стерегли два каменных не то коршуна, не то харга. Туловища от птиц, а вот морды жутковатые. За воротами этой «красоты» видно не было, а вблизи захотелось поёжиться.

– Фу! Что за уродство! – фыркнула Вильма и, брезгливо отвернувшись, проплыла по ступеням, после чего беспрепятственно просочилась сквозь двери.

Видимо, денег на охранные заклинания у Левенштернов не имелось.

Увы, я проделать точно такой же трюк не могла, поэтому пришлось дёргать за шнур колокола и терпеливо ждать, когда кто-нибудь соизволит меня услышать.

Наконец дверь приоткрылась, являя моим глазам молоденькую девушку в простеньком платье в клетку и светлом переднике. Окинув меня взглядом, быстрым и каким-то нервным, она неуверенно меня поприветствовала, а я спросила:

– Леди Левенштерн дома? Мне нужно поговорить с ней. Срочно. – Не дожидаясь, когда меня впустят, потянула на себя дверную ручку, отлитую в виде той самой жуткой морды неведомой сущности, и вошла.

– Леди Левенштерн просила её не беспокоить, – заикнулась было горничная, по всей видимости, исполнявшая в этом доме не только обязанности, связанные с уборкой, но и роль домоправителя. Девушка выглядела уставшей, немного неопрятной и так не походила на пышущих здоровьем и энергией служанок Делагарди.

– Пусть немного побеспокоится, – отозвалась я без лишних церемоний. – Скажите, приехала её племянница. И я не уеду, пока не поговорю с Данной.

– Одну минуту. – Коротко поклонившись, служанка поспешила на второй этаж, оставив меня одну в тусклом, мрачном холле, пропахшем сигарным дымом и алкоголем.

Стягивая перчатки, я бросала по сторонам взгляды. Обстановка, если честно, удручала. Обои на стенах с некогда золотыми вензелями давно потускнели, а в углу под лестницей в узорах и вовсе виднелись прорехи. Хозяйка попыталась скрыть этот казус пышным растением в нарядном кашпо, но при должном внимании полуободранная стена всё равно просматривалась. Справа у лестницы стояла консоль тёмного дерева. Лак, её покрывавший, растрескался по углам и на витых ножках. На столе тускло мерцала под закопчённым стеклом керосиновая лампа, и кресло возле консоли тоже явно давно прожило свои лучшие годы.