Я знаю, что будет дальше, ведь после беглого просмотра тех строк не смогла читать дальше. Приемный отец Инги насиловал ее с восемнадцати лет. Втягиваю носом воздух, но внутри вулкан ярости и бессильной злости кипит и бурлит во всю мощь.

Немного отдышавшись, заставляю себя вернуться к чтению.

Поглощенная историей сестры не замечаю, как дверь в комнату открывается и на пороге появляется все та же стервозная старуха, хотя старуха ли?

Молниеносно засовываю дневник в первую попавшуюся полку, надеюсь, она не видела моих «телодвижений» и не начнет задавать вопросов. Но, кажется, женщина не заметила меня, она прошла в комнату и начала озираться по сторонам, пристально осматривая шикарно обставленную хозяйскую спальню.

Опершись о дверной косяк, наблюдаю за ней со спины.

- Кх-кх… - обозначаю свое местоположение.

Плечи женщины взметнулись вверх, но поднос в руках она удержала и обернулась на мое покашливание.

Пришла меня кормить – делаю закономерное заключение, увидев на подносе все тот же набор съестного. Прохожу мимо нее, направляясь к столу, и улавливаю запах лекарств. Пахнет определенно от женщины, при чем, очень знакомо: сердечные капли! Такими пользовалась заведующая в нашем общежитии. Аромат стоял на весь этаж и совсем не хотел выветриваться, поэтому я хорошо его запомнила.

У нее проблемы с сердцем, а я подливаю масла в огонь! Мне стало стыдно за свое поведение.

- Присаживайтесь, Инга Григорьевна. – тихо и как-то грустно произнесла она. – Я сейчас накрою на стол.

Женщина справилась со своей задачей очень быстро. Затем подошла к окну и открыла настежь, впустив волну теплого летнего воздуха, который принес с собой аромат свежескошенной травы.

- Как вас зовут? – спрашиваю, прожевав кусочек белого хлеба.

- Инга Григорьевна, вы прекрасно знаете ответ на свой вопрос…

По логике вещей – она права, ведь будь я Ингой, наверное, знала бы. Вскинув брови в попытке принять ее отказ, я продолжила трапезу. Но была удивлена, когда женщина, обреченно вздохнув, продолжила:

- Мы с вами не первый год знакомы…

- А вы представьте, что у меня амнезия. Что нам, в таком случае, мешает познакомиться заново?

В конце концов, мне ведь нужно знать, как к ней обращаться. А там, глядишь, и подружимся…

- Хорошо, давайте познакомиться. – приняла она правила моей игры. – Зовут меня Галина Иосифовна, как вас зовут - я знаю.

Отодвинув пустую тарелку, я еще раз окинула внимательным взглядом женщину, стоявшую у окна. На вид ей далеко за пятьдесят, а может и шестьдесят. Но она сохранила прекрасную гордую осанку и фигуру. Седые волосы, поднятые наверх, свернутые в тугой узел на затылке и очки с толстыми линзами, нисколько не портили даму, а лишь добавляли строгости образу.

- Вы закончили? – спросила она, закрывая окно на ключ.

Я лишь махнула головой в ответ, с сожалением наблюдая за тем, как она отбирает маленький кусочек свободы в виде звуков, доносящихся с улицы и свежего воздуха. Заметив мой страдальческий взгляд, женщина смягчилась.

- Я ничем помочь вам не могу, Инга Григорьевна, - сказала она. – Поговорите об условиях содержания с Дмитрием Романовичем.

- Вы словно зверюшкой меня обозвали…Неприятно как-то…

- Извините, не хотела вас обидеть. – это последнее, что я услышала от Галины Иосифовны, потому как, сгрузив грязную посуду на поднос, женщина вышла из комнаты и, конечно, не забыла запереть дверь.

Мне есть чем заняться – дневник Инги до сих пор ждет в гардеробной. Он полон интересной информации, вот только почему внутри такое сопротивление? Почему мне страшно брать его в руки и погружаться в жизнь моей сестры? Что я боюсь там найти?