Мы шли по просторным залам и коридорам, которые ничего общего не имели с тем лазом, по которому мы с Дмитрием попали внутрь мастабы. Фараон все так же нес меня на руках, я же вертела головой в надежде запомнить дорогу обратно. От запоминания ужасно отвлекала мысль, что меня тащит на себе ожившая мумия, вышедшая из собственной гробницы.

   Мы прошли пару-тройку каменных коридоров, облицованных идеально ровными камнями без каких-либо надписей, прошли две залы, вход в которые открывали Анубисы прикосновениями к каким-то камням в кладке, и вот, наконец, мы приблизились к выходу. Я отметила про себя, что он находился совсем с другой стороны от того, по которому я вошла.

     Все пространство возле мастабы было заполнено народом. Это были люди Древнего Египта из различных слоев общества. На большинстве из них из одежды были лишь схенти – набедренные повязки, которые отличались друг от друга только способом завязывания. Люди богатого сословия могли позволить себе схенти из более дорогой ткани, красивого цвета или искусно украшенные. Я вспомнила, что у древних египтян о социальном положении свидетельствовал пояс. Чем дороже и красивее он выглядел, тем богаче и представительнее был его владелец. Я сумела рассмотреть среди толпы, ориентируясь на этот признак, пару-тройку вельмож. Женщины здесь тоже были. В основном их одеждой были длинные узкие платья, доходящие до лодыжек и оставляющие открытыми руки и плечи.

Люди вокруг мастабы громко переговаривались и с тревогой поглядывали на выход из здания. Едва Фараон вынес меня наружу, все они упали на колени, склонив головы.

Я, запаниковав, сделала робкую попытку освободиться из рук Джедефра, но тот держал крепко, уверенно, властно.

     Он стоял, напротив своего народа как победитель, как вожак, которого слушают безоговорочно и почитают почти как бога. Дождавшись, когда вокруг наступит тишина, что от нее зазвенело в ушах, мужчина заговорил. Его голос был низкий, раскатистый, бархатный. Даже говоря совсем тихо, этим голосом можно было управлять толпой, убеждать ее, настолько властным и уверенным в себе он был.

- Я, Воскресший, подобно Осирису, Ваш Фараон Джедефра, приветствую свой народ! –возвестил он. – Исполнилось предначертанное богами и жрецами! Мое тело вернулось к жизни, а сам я воскрес, напитавшись жизни от той, что отдала себя добровольно мне в жертву! Без имени и рода, я принимаю прилюдно ее в свой род, нарекая сестрой своей с именем Хетепхерес. Дарую ей титул “Дочери царя”, так как вступая в мой род как единокровная сестра, не рожденная от крови, но разделившая ее, она становится и дочерью Хуфу, известного так же как Тутанхомон, моего отца, который восседая на небесах с богами Атоном и Ра благословляет сие действие и правление мое на веки!

- Слава Великому Фараону Джедефра! Слава сестре его Хетепхерес Второй! – возликовала толпа, а Джедефра соизволил, наконец, поставить меня на землю.

    Я облегченно выдохнула, вспоминая, что мне известно о Хетепхерес Второй и Джедефра. И, если честно, мои знания отнюдь не вязались с тем, что я видела. Согласно истории, принятой современными египтологами, Фараон Джедефра был действительно сыном Хуфу, Тутанхомона. Вот только Хетепхерес Вторая, сестра и жена Джедефра, была так же вначале женой его брата – Кауаба, которого, кстати, по легенде, убил как раз мой нареченный братик. Но вот незадача – Хетепхерес была замужем за Кауабом еще при жизни Хуфу. А тут говорят, что он уже почил и восседает с богами… Нужно узнать, жив ли этот Кауаб еще и кто у него жена, была или есть.