Конли снова бросил на нее внимательный взгляд.

– Джулия, а как вы? С вами все в порядке?

Голос Кристиана зазвучал мягче, в нем появились бархатистые нотки.

– Разумеется, – усмехнулась она.

– И вас ничего не беспокоит?

– Ничего, кроме здоровья графа, – не желая поддаваться обаянию гостя, спокойно ответила Джул и вернулась к тому, что интересовало ее больше всего: – Вы ведь поговорите с Уильямом?

– Попробую.

Конли едва заметно нахмурился.

– Я на вас надеюсь, Кристиан, – улыбнулась Джул, кивнув слуге.

Тот торопливо распахнул двери столовой.

– Ну, наконец-то, – ворчливо заметил сидящий во главе стола граф. – Джули, вы сегодня на редкость медлительны. Разве можно так долго собираться? Что подумает о вас Кристиан? Неужели вы не рады нашему гостю и решили уморить его голодом?

– Дорогой, как я могу не радоваться приезду Кристиана? – мягко ответила Джул и коснулась руки графа. – Разумеется, я просто счастлива его видеть.

Она благодарно улыбнулась слуге, отодвинувшему для нее стул.

– Боссом, пора подавать ужин, – распорядился граф, дождавшись, пока Джулия займет свое место. – Кристиан, у нас сегодня твое любимое блюдо. Надеюсь, ты оценишь его по достоинству. Баранину доставили прямиком из Дартмура.

Уильям довольно улыбнулся и взглянул на племянника с едва заметным превосходством.

– Дартмур? Ну, не знаю, – протянул Конли. – На днях у нас в клубе подавали каре ягненка, вкус был просто замечательным. Между прочим, хемпширские поставки.

– Подожди, – азартно перебил его лорд Норрей. – Через несколько минут ты согласишься, что дартмурская баранина – самая лучшая!

– Посмотрим, – неопределенно ответил Конли, но Джул увидела насмешливый блеск его глаз и поняла, что Кристиан специально подначивает графа.

– Боссом! – нетерпеливо позвал лорд Норрей.

– Да, милорд.

Дворецкий моментально возник в дверях столовой. За ним торжественно вышагивал лакей, неся на вытянутых руках большое блюдо с пресловутой бараниной. Резкий аромат мяса и специй поплыл по комнате.

– Во-от, чувствуешь? – довольно улыбнулся граф, повернувшись к племяннику. – А ты говоришь… Какой запах! А вид?! Да разве сравнится с хемпширским?!

Уильям предвкушающе улыбнулся и жестом поторопил лакея.

– А? Каково? – спросил он, попробовав мясо.

– Недурственно, – кивнул Конли.

– А картофель, а травы?! Да ты ешь, не отвлекайся, – добродушно добавил граф. – Вряд ли твоя Бесси сумеет приготовить это блюдо лучше, чем наша Полли.

Он усмехнулся и подмигнул Кристиану. Конли что-то ответил, а Джул задумчиво покосилась на мужа. Граф был непривычно благодушен. Он даже не сделал ей ни одного замечания, несмотря на то, что она почти не прикоснулась к расхваливаемому блюду. И с удовольствием слушал Кристиана, рассказывающего светские новости, хотя обычно терпеть не мог все эти, как он выражался, «глупые сплетни». Просто удивительно!

Норрей наблюдал за женой. Многое можно увидеть, когда смотришь вот так, из-под полуприкрытых век. И яркий румянец на нежных щеках, и сдерживаемое волнение, и короткие взгляды, которые жена бросает на его племянника. В этих взглядах нет страсти, но интерес… Интерес есть. В груди заворочалось то тяжелое, неудобное чувство, которое пришло в его жизнь вместе с этой девочкой. Вот уже пять лет оно подтачивало несгибаемую прежде волю, размягчало давно очерствевшую душу, мучило и лишало покоя. Нет, он не собирался сдаваться и отступать. Уэнсфилды никогда не меняют своих решений. Но сожаление и ревность – два злобных пса, жадно грызущих внутренности, не желали оставлять его в покое. Если бы можно было избавиться от них! Что в ней такого особенного? Чем эта юная и неискушенная девочка отличается от всех тех женщин, которых он знал? Почему он не может не смотреть на нее? Ругает себя, отыгрывается на ней, но все равно не в силах отослать девчонку подальше. Как же быстротечно время… Когда-то ему казалось, что час расплаты так далек! А не успел оглянуться, как жизнь осталась позади. Он, всесильный граф Уэнсфилд, больше не может пользоваться отпущенным ему кредитом.