Ехать… Черт, мы же в машине. Непонятно где. И непонятно, кто может нас увидеть. Черт!

Видимо, Вадима посещают те же мысли, потому что он выходит из меня, снимает презерватив, завязывает и бросает его на пол. Но вместо того, чтобы встать, перекатывается на сиденье и укладывает меня сверху.

— Нам нужно возвращаться, — сиплю я, даже не пытаясь подняться.

— Две минуты, и поедем, — дыхание Вадима успокаивается, а я крепче прижимаюсь к его груди. Веки становятся тяжелыми, и я их закрываю.

Сквозь сон чувствую, какие-то движения рядом. Они напоминают метания. Не могу понять, это сон или же нет. Усталость такая сильная, что наваливается на меня, не давая открыть глаз. Темнота зовет к себе. Она напоминает трясину, которая быстро затягивает, накрывает с головой. Становится сложно дышать. Открываю рот. Пытаюсь сделать вдох. Не могу! О боже, я не могу! В груди жжет! Горло болит!

Распахиваю глаза. Вижу голубые глаза Вадима. Жестокие. Безжизненные. Пустые.

Это был не сон!

Вадим нависает надо мной. Сжимает мое горло. Лишает меня дыхания. И похоже… жизни.

11. Глава 11

— Вадим, — хриплю я.

Пытаюсь оттянуть его руку. Бесполезно. Он держит крепко. Не отпускает.

— Вадим, — впиваюсь ногтями в грубую кожу.

Не помогает. С ним что-то не так… Взгляд невидящий.

Луплю кулаками по запястью. Сильно. Что есть мочи. Не помогает.

Легкие горят. Руки трясутся. Кожа покрывается холодным потом. Глаза наполняются слезами. Но продолжаю бить. Пытаюсь брыкаться, сопротивляться, выгибаться. Бесполезно. Вадим своим весом вдавливает мое тело в сиденье. Как совсем недавно, но по-другому.

Все расплываться. Мысли становятся вязкими, не могу толком ухватиться ни за одну. Силы покидают.

Вадим душит. Отнимает у меня жизнь.

Пытаюсь сделать вдох. Не могу. Воздух не попадает в горло.

Собираю последние силы. Сжимаю запястье. Пытаюсь оторвать руку от шеи. Безрезультатно. Хватка как была железной, такой и остается.

— Вадим, — мой голос тише шепота.

Смотрю на мужчину, с которым совсем недавно чувствовала себя в безопасности. Почти не вижу его. Какой же дурой я была! Теперь пришла пора поплатиться.

— Пожалуйста, отпусти, — произношу я тихо. Почти беззвучно.

Слабость наполняет тело. Тьма окутывает сознание. Забытье зовет в свои объятья.

Там нет боли. Нет страха. Только пустота.

Пальцы соскальзывают с запястья Вадима. Руки съезжают по сторонам. Глаза закрываются.

«Пожалуйста», — пытаюсь сказать я, но не уверена, что губы двигаются.

Темнота забирает меня.

***

— Таня… — доносится, откуда-то издалека.

Отмахиваюсь от раздражающего голоса, стараюсь погрузиться глубже в темноту.

— Таня! — звучит громче.

Слышу звон в ушах.

Жжение разливается по щеке.

Я делаю глубокий вдох.

Легкие жжет. Кажется, они вот-вот сгорят. Хочу скрутиться калачиком, чтобы немного облегчить агонию. Но не могу пошевелиться. Конечности не слушаются. Да, и глаза не открываются. Только где-то внутри зарождается стон и вырывается из меня. Звучит глухо, и в то же время где-то очень близко.

Горло саднит. Веки тяжелые. Тьма все еще не отпускает. Кажется, что я плаваю на поверхности сознания. Застряла между сном и реальностью, а выбраться наружу не могу.

— Давай же, — меня кто-то встряхивает.

Боль разносится по всему телу. Становится еще острее. Скручивает внутренности.

Втягиваю в себя воздух и сразу же жалею. Горло пылает. Огню, который уже давно завладел легкими, будто подбросили дров. Тело покрывается потом.

— Давай же, открой глаза, — волнение отчетливо слышится в хриплом голосе. На щеку ложится грубая ладонь. — Давай же! — а это уже приказ, но почему-то я его слушаюсь.

Веки будто клеем залили. Пытаюсь их разлепить. Это дается мне с огромным трудом. Приходится пробовать несколько раз. В итоге, справляюсь. Тусклый свет режет глаза. Моргаю. Еще раз. Перед взором плывет. Проходит несколько долгих секунд, прежде чем я начинаю видеть более или менее четко. Встречаюсь с голубыми глазами, наполненными тревогой. От их яркости почти ничего не осталось. Сейчас в них плещется лишь тьма. В такой же я тонула совсем недавно.