– Нет, сначала пообещай, что отыщешь его. Дай мне слово. Ты сможешь! Ради нашей любви. Сына!

Ливай обжёг меня взглядом, а после скулы его напряглись, кожа обтянула их как тонкая бумага.

– Я обещаю, что найду Ферана, – сказал он ей, но смотрел на меня.

Алана всхлипнула и тяжело вздохнув, позволила себя унести.

– Бедняжка, – Герард качнул головой. – Она – редкий случай, когда иномирка захотела остаться из-за мужа и ребёнка. Ты, Диана, уже выбрала другого? Ливай не лучший кандидат, мы понимаем. Привыкли. Если с ним слишком сложно, или ты пока не решила, можешь перейти под мою защиту, в гарем.

Я ответила вежливой улыбкой:

– Благодарю, пока всё хорошо.

Если Ливай не оторвёт мне дома голову, причин менять мужа не вижу.

Армандо положил руку на моё плечо, высыпал на императора порцию прощаний и мягко потянул меня обратно на балкон.

– Вы правда не нашли его? Ферана? – тихо спросила я. – Или сказали так, чтобы не травмировать сильнее?

– Ливай никогда не врёт, – также тихо отозвался Армандо и сжал мою ладонь. – Так, держись. Он очень…

– Диана, садись на Одуванчика, – тот же голос, как на казни предателей.

– Эй… – Армандо широко улыбнулся, но тот поднял ладонь. Этого хватило, чтобы служитель замолчал.

– Мы летим домой, – сообщил генерал, подходя к Одуванчику. – Там поговорим.

Я притихла и послушно забралась на виверну. Ливай злится. Сильно. Очень. Как бы он сам меня не отдал другому стражу. Лицо пугает.

От замка мы полетели к краю города. Домов становилось меньше, а деревьев больше. Похоже, район для состоятельных граждан. Одуванчик взял вправо и, нырнув в тень деревьев, пронёсся над пустой улицей.

Мы приземлились перед двухэтажным поместьем в классическом стиле. Высокие окна, балкончики, неброская лепнина. Симпатично. Вокруг разбит сад, немного запущенный и дикий. Это и есть наш дом? Точнее, его.

Одуванчик потопал по газону в тень террасы, затянутой плотной стеной лиан, а мы направились к высоким стеклянным дверям. Интерьер скромный, без вычурности и украшений. Наши шаги отзывались гулким эхом.

Ливай обернулся к Армандо.

– Останься здесь.

– Но, – запротестовал было тот, а генерал опустил подбородок.

– Я сказал. Останься.

Армандо сник и посмотрел на меня с сочувствием. Ну всё, мне конец. Интересно, я побила рекорд по самому короткому пребыванию в их мире?

Я посмотрела на Ливая, угадывая, как мне себя вести. Может, расплакаться первой и победить в конфликте?

Мы поднялись на второй этаж. Ливай свернул влево, прошёл длинным коридором и остановился у тяжёлой двустворчатой двери.

Спальня. Белые стены, высоченные потолки и окна в пол, с длинными лёгкими шторами. Взгляд цепляется за широкую кровать с балдахином, у противоположной стены две двери. Комод, диванчик с креслом и журнальный столик между ними. Достаточно уютно.

Ливай с грохотом захлопнул двери и, опустив подбородок, шагнул на меня.

– Зачем ты это сделала? Мне нужна от жены любовь, а к Алане ты проявила жестокость.

– Что? – я нахмурилась. – Вы не нашли его. Нет доказательств, что он мёртв. Значит, Алана заслуживает право на надежду.

– Надежда, – повторил Ливай и прошёлся взад-вперёд. – Это самообман, Диана. Ты была там. Скажи, каковы шансы выжить в одиночку? Алане было бы больно, но понемногу она бы приняла это, а теперь будет медленно травить себя надеждой. И когда я отыщу тело, удар для неё и ребёнка будет сильнее. Это как с раной, прижечь сразу лучше, чем оттягивать момент, позволить загноиться и, в конце концов, лишиться руки или жизни. Кроме того, я дал обещание.

– Значит, не сделай я этого, ты не стал бы его искать? В этом споре нет правильного ответа, Ливай. Тебе сложно понять. Я была бы рада, пусть самообманом, получить ещё несколько дней, в которых мой любимый человек не мёртв. Это другие раны, их нельзя прижечь. И если Феран мёртв, нет разницы, узнает она сегодня или через несколько дней. Боль будет одинаково сильной.