— Обрежу со всех сторон. Ну или заморожу. В морозилке минус двадцать, к вашему сведению. Правда, и это не всегда помогает, – вздыхает Алька.

Ох, ну и душная моя подруга. Лучше бы она вместе со мной строительный закончила. На многое закрывала бы глаза. Мы в бытовке на практике и не такое ели…

Эх, надо было одной ехать. Уже давно бы дома была. Как же есть хочется.

— Тогда не морочьте мне голову, девушка. Идите лучше… куда там шли со своей подругой.

Продавщица демонстративно стала возиться за прилавком, перекладывая товар с места на место.

— Так, я беру по двадцать три рубля за кило. И это моё последнее слово, – предупреждает её Альбина строгим голосом.

— Кхе, кхе, — слышу я за спиной лёгкое покашливание. — Минск — маленькая деревня. А вы такими же и остались. Решили теперь Комаровку построить?

— Виталик? Не может быть! — я подхожу поближе к парню, да чего уж там, к красивому статному мужчине, такому знакомому… и одновременно незнакомому, внимательно его разглядываю и охаю: — Какой ты стал! Не узнать просто.

— Виталька, — кидается к нему на шею Альбина.

Я вот так вот не могу, как моя подруга. Мне вроде разрешение надо сначала получить. Или знак какой свыше…

— Ну, а ты чего стоишь, как неродная? — он тянет меня за руку к себе и нежно приобнимает за талию. — Я очень рад вас видеть, девочки. А вы куда сейчас направляетесь?

— Да вот… посидеть, поболтать собирались. У меня дома. Скромной, так сказать, девичьей компанией, — встряхивает Алька своей рыжей копной и широко улыбается. — А у тебя какие планы? Ты вообще откуда взялся, Виталик? Ты же вроде в Москву уехал работать?

— Вот, приехал в отпуск. Надо помочь родителям картошку посадить, — улыбается Виталик.

— А, ну родители – это святое. Так это… если у тебя вечер свободный… поехали с нами. Посидим, детство вспомним.

У Альки как-то подозрительно загораются глаза. Нет, только не это. Я не хочу детей от него!

«Ты хочешь», — говорит упрямо её взгляд.

Нет, Альбина. Дай мне время, я кого-нибудь обязательно найду. Только не Виталик.

Это знаете как… Ну вот не любишь ты совсем какое-то блюдо. А отказаться в гостях неудобно. Знаю, плохое сравнение.

Ну не могу! Вот именно с ним не могу. Он меня пять лет добивался, ещё со школы, а потом уехал. Хороший парень, друг детства.

Но не могу я! И не надо на меня так смотреть. Это вроде как предать себя. И его. Хорошего, кстати, друга. Уж лучше тогда с первым встречным…

— Если не будете ничего брать, отойдите от витрины, — бурчит недовольно продавщица. — Устроили здесь обнимания, понимаешь.

— Мы будем, — Виталик достаёт кошелёк. — Так, сало и вот эту колбаску.

— Кровянку? – обрадовалась женщина.

— Нет, пальцем пиханную. И сальтисончик давайте.

— Ты что, эту колбасу нельзя есть, — возмущается Альбина. — Её же неизвестно где делали… как сушили...

Виталик оборачивается и спрашивает у меня:

— Она давно такой занудой стала?

— Как свой диплом получила.

— Ладно. Я вас лечить не буду… если что. Вы люди взрослые, образованные.

— Да, девушка, не переживайте вы так, — защищает свой продукт продавщица, — у меня всё своё. Свинка домашняя.

— Знаем, знаем. Тут у половины Комаровки всё домашнее.

— А вы возьмите моё мяско. Попробуйте. Дома пожарите, да с квашеной капусточкой. Не пожалеете, молодёжь. Берите.

— Беру? — спрашивает у меня Виталик, не особо интересуясь мнением Альбины.

— Бери. Мне надо вес набрать. А что? – я смотрю на Альку. – Ты же сама мне об этом сегодня говорила.

— Вот это точно, — подтверждает Виталик. — Ты чего это так похудела? Рёбра вон торчат.

Я вздыхаю и забираю пакет с салом из его рук, чтобы он смог расплатиться за покупки.