Слова бьют хлестко.

Я поднимаюсь, подхожу к нему и забираю из рук бокал. Демид не противится, на секунду наши пальцы соединяются и меня бьет током. Я слишком хорошо помню, что они вытворяли со мной в постели, как касались самых укромных мест, доставляя удовольствие. Он первый убирает руку, а я залпом выпиваю содержимое, закашлявшись, когда горло обжигает крепкий алкоголь.

– Пить ты так и не научилась, – заключает Демид и берет меня за запястье. Я стою над ним, глядя сверху вниз, и первый порыв – выдернуть ладонь, не позволяя себя касаться. Ничем хорошим это не закончится, в его присутствии мне всегда тяжело думать.

– Скажи правду, – прошу его, заглядывая в глаза. Темные, они обрамлены густыми короткими ресницами, но понять по взгляду, о чем думает Демид, невозможно. – К чему подобная… благотворительность?

Я не знаю, как иначе назвать его предложение.

– Мне нужна твоя помощь, – он тянет ближе, заставляя встать возле его разведенных в стороны колен. Это выглядит настолько интимно, что все внизу живота натягивается тугой струной. Щеки горят, и я никак не соображу, кто тому виной, Демид или коньяк, – история должна выглядеть правдоподобной не столько для избирателей, сколько для заинтересованных лиц.

– Я все равно не пойму, – но он не даёт мне договорить, вторая ладонь ложится на бедро, скользя вверх, задирая подол платья. Я закрываю глаза, хватаюсь за его руку, не позволяя пробраться выше, но мужчина слишком настойчив, а у меня против него нет никакой силы воли. Я чувствую, как бесстыдно его ладони касаются моих обнаженных бедер. Закусываю губу, чтобы не сорваться на громкий стон, когда его пальцы сжимают ягодицы. Завтра на этом месте расцветет россыпь синяков, но сегодня мне хочется ещё немного томительной боли, чтобы чувствовать себя живой.

Когда его губы прижимаются к чувствительной коже внизу живота, я задыхаюсь, хватаю его за плечи, чтобы устоять и отодвинуться. Демид зажимает меня в тиски, не позволяя шелохнуться, и я прошу его шепотом, сама не зная, что именно – продолжить или остановиться.

– Демид, – язык скользит по ажурной ткани трусиков, почти касаясь клитора, и я ощущаю, что от возбуждения становлюсь бесстыдно-мокрой. Мне все ещё тяжело открыть глаза, я слишком ослеплена от остроты собственных ощущений. Когда его пальцы отводят в сторону тонкую полоску нижнего белья, а потом скользят по влажной коже, я понимаю, что ещё чуть-чуть и я кончу.

Мне нужно оставаться вменяемой, нужно добиться, чтобы Демид сказал правду, но я проигрываю ему, едва ощутив давление большого пальца на клитор. Движения уверенные, быстрые, я шепчу:

– Не надо, – но он и не думает останавливаться. Хватает всего пары минут, чтобы дойти до самой развязки, меня начинает трясти и Демид нажимает сильнее. Оргазм настигает внезапной вспышкой, я  кончаю так сильно, что заваливаюсь вперёд, и он ловит меня, так и не встав с кресла.

Его руки опаляют жаром кожу даже сквозь платье. Я сижу у него на коленях, как десятки раз прежде, и понимаю, что не смогу отказать ему, какой бы не была настоящая причина. Он гладит меня, собирает распущенные волосы в узел, слегка оттягивая голову за него.

– Дина?

– Я согласна, – голос мой звучит гулко из-за ладоней, закрывающих лицо. Демид слишком близко, чтобы я могла смотреть на него прямо. Нас разделяют жалкие сантиметры, и я не хочу сгореть, глядя так близко на солнце.

– В этом городе я могу доверять лишь тебе. Никого не бойся, мы все обсудим после.

Я киваю и встаю, одергивая платье. Нужно больше расстояния, рядом с Демидом сложно дышать и думать. Я хочу вернуться в свою квартиру и забыть, на что только что подписалась. Не напоминать себе в который раз, что Старостин – человек, которого я ненавижу.