— А я думал, в твои обязанности входит развлечение гостей.

— Если есть необходимость разбавить мужскую компанию, могу позвать девочек, — голос по-прежнему остаётся доброжелательным, но я больше не улыбаюсь, напуская в глаза холод. Дурацкое желание Андрея держать меня ближе вылилось в то, что меня принимают за потаскушку, конечно, мне это не по душе. — Какие предпочтения? Блондинки, брюнетки, близняшки?

Старостин молчит, а вот у меня пульс в ушах стучит,  кровь приливает к лицу. 

— Попизди мне тут. Я тебя хочу,  — выдает с ленцой, в интонациях нет вопроса, только повеление.

— Обломитесь.

Мне уже все равно, как мои слова отразятся на Володине, от злости трясет, но Демид спокоен. Кажется, мой отказ его не волнует. 

— Для шлюхи ты слишком дерзкая, а для помощницы — не умеешь держать рот закрытым. Ну, сколько тебе платит Володин? Десять, пятнадцать, двадцать пять косарей?

Я чувствую себя униженной и беззащитной, бросаю беспомощный взгляд за окно ресторана, где внутри помещения сидит Володин, но он меня не видит. 

Нужно самой справиться, в конце концов, я не маленькая девочка. 

— Двадцать пять. Оплата вперед, — я протягиваю ладонь, поторапливая Старостина достать кошелек. Он щурит глаза, явно недовольный тем, что инициатива перешла ко мне, но все равно послушно вынимает из заднего кармана портмоне, отсчитывает пятитысячные купюры и протягивает мне. Я на него смотрю, не отводя глаз, а сама скручиваю банкноты кругом, беру его ладонь в свои руки, сжимаю до необходимого размера и впихиваю их туда.

— Туго не сжимайте, а то не пролезет, — хлопаю напоследок по предплечью, а потом позорно сбегаю. 

Мне страшно, что он разозлится, страшно, что схватит меня за волосы… между лопаток жжет чужой взгляд, но Демид не трогает меня, все, что он делает, — говорит спокойно вслед:

— Сама придёшь ещё, — но дверь громко хлопает, разделяя, наконец, нас друг от друга. 

Я слишком шумно вваливаюсь в вип-комнату, на звук все присутствующие  оборачиваются, Андрей смотрит вопросительно, но я мотаю головой, а потом ухожу.

Рабочий день закончился, хватит с меня этих денежных доминантов. Я домой хочу. 

Макс дремлет за рулём, я стучусь в окошко, заставляя его подскочить.

— Все, домой едем, отпустили 

— Ну наконец-то, рубит в сон, сил нет. 

Я рассеянно киваю, глядя перед тем, как сесть, наверх. Демид все ещё стоит на балконе и смотрит в нашу сторону. Я ныряю в салон, пристегиваюсь, а потом только понимаю, что запах Старостина до сих пор преследует меня. 

Подношу руку к лицу и чувствую, что пальцы успели пропитаться его ароматом: духи, деньги, дорогая кожа автомобиля. 

И я бы покривила душой, если бы сказала, что этот запах мне не нравится. 

12. Глава 12

— Что ты ему сказала? — голос Андрея полон недовольства, — Старостин не хочет тебя видеть. 

От обиды дёргается губа, сердце делает стремительный скачок. Тяжело оставаться невозмутимой, вспоминая вчерашние намеки столичного гостя. И снова ощущение, что ноздри забивает запах Старостина, дорогой и развратный. Тянет обернуться назад, чтобы убедиться: за моей спиной никого нет, все это лишь фантом. 

Я очень надеюсь, что Старостин не сказал ничего лишнего Андрею. Только приступа его ревности мне не хватает для полного счастья. 

Володин смотрит на меня внимательно, но я выдерживаю его взгляд.

— Ничего, — говорю возмущённо, — мы с ним почти не общались. А ты мог бы сразу об этом сказать, а не заставлять ехать через весь город. 

Мы снова сидим с ним в ресторане при гостинице в ожидании, когда проснуться гости. К счастью, хоть сегодня не приходится подниматься из-за них ни свет, ни заря: Ладыгин на вчерашней попойке перепил, и теперь пытается оклематься в собственном номере.