Лад каждый раз придумывал что-то новое, чтобы увлечь ее. В тот день, когда он по неуклюжести искупался в одежде, Лад отвел ее к детям, игравшим на одном из подворий. При виде них один из мальчишек подпрыгнул от радости:

– Лад!

Не прошло и мгновения, как они оказались в кругу ребятни. Дети тянулись к Ладу, каждый норовил о чем-то спросить, уговаривал присоединиться к игре. На Лизавету они поглядывали одновременно с опаской и любопытством, но без враждебности. А вот ей мигом захотелось кое-кого огреть, когда он спросил:

– Пустите новенькую поиграть?

– Что? – она резко повернулась к Ладу.

– Да ладно тебе, это всего лишь салки. Знай себе, бегай да ребятню лови. Можешь даже сначала зайцем побегать, я ловить буду, а ты пока разберешься, что к чему.

– Но…

– Кто хочет, чтобы наша гостья поиграла?

Дети приняли задумку с пугающим восторгом. Потом Лизавета думала: они просто сразу поняли, что с ее приходом игра для них упростится. И были правы – у Лизаветы не получалось ни убегать, ни уворачиваться, ни ловить. Ей попадался только Лад, но Лизавета была уверена, что он поддавался: и то лишь для того, чтобы схватить ее в следующий раз.

Столько раз, как в тот день, Лизавету еще не трогали. Лад легко касался ее руки, когда она пыталась притаиться за деревом. Хлопал по спине, когда она убегала, нервно кидаясь из стороны в сторону. А один раз даже обхватил поперек поясницы, оторвал от земли, заставив завизжать самым неприличным образом – и раскраснеться далеко не от бега или усталости.

Да, в присутствии Лада Лизавета постоянно краснела.

Она чувствовала, как сердце начинало биться быстрее, пока Лад увлеченно рассказывал уставшим детям сказку о хитрой лисице и доверчивом волке. Или когда он провожал ее на постоялый двор – и останавливал на пороге, чтобы убрать зацепившийся за растрепанные волосы лепесток. Лизавета осознала, что начала в него влюбляться, когда ближе к полудню Лад приходил как будто к Добрыне, но на самом деле, конечно же, к ней.

– Ты умеешь кататься на лошадях?

– Там на опушке такая цветочная поляна! Давай покажу?

– А пошли смотреть на лисиц? Они безобидные, честно!

Все начиналось с вопросов, на которые Лизавета не могла ответить отказом. И вот она, забыв обо всех правилах приличия, босая ступала в воду, собирала полевые цветы и безуспешно пыталась сплести из них венок, кралась меж деревьев, чтобы разглядеть мелькнувший в кустах пушистый хвост, и сама кричала, тыча пальцем куда-то наверх:

– Смотри, белка!

Ей казалось, в такие моменты Лад глядел на нее по-особенному. С ним не нужно было сдерживаться – когда она громко смеялась, Лад не закатывал глаза, а смеялся в ответ.

«Интересно, вот так выглядит настоящая любовь? – размышляла она вечером третьего дня, рассеянно накручивая на палец хвостик от длинной косы. – Ты постоянно улыбаешься, краснеешь, хочешь меняться… и радуешься как ребенок, когда он приглашает тебя на праздник?»

– Вечером у озера будут гулянья, пойдем?

Кто же знал, что такой невинный вопрос заставит сердце восторженно забиться, а щеки – наливаться краской?

Лизавета даже не смогла нормально ответить – только кивнуть, промямлить что-то про спешку и ускользнуть, стараясь не бежать вприпрыжку. Правда, под взглядом все понимающей Любавы прыти у нее поубавилось: трактирщица смотрела, будто наблюдала за скоротечной, безнадежной любовью, и Лизавета вспоминала, что это действительно так. Ей ведь придется вскоре уехать, оставить полную забот и забав жизнь, чтобы вернуться к прежнему укладу, который теперь казался бессмысленным и тусклым.

Костер Лизавета заметила еще до того, как вышла на поляну. Сухие ветки потрескивали в огне, ветер нес недолговечные искры, отсветы алого пламени бросали вокруг причудливые дрожащие тени.