– Я бы уже вышел, что ли, – буркнул Сергей, прерывая разговор товарищей по несчастью. – Надо бы узнать, где мы.

Железная дверь поддавалась с трудом.

– Было бы удобнее просто просочиться сквозь нее, – вздохнул Артур. – Удобно, как ни крути.

Их встретил сырой питерский воздух, с затянутого тучами неба сыпал мелкий мокрый снег. Тротуары и дороги были по колено в бурой каше из снега, соли и песка. Хмурый денек заставлял хмуриться и прохожих – делая следующий шаг, они уже не искали расчищенные места, а просто шли прямо по мокрой жиже, недовольно морщась от того, что на лицо или за шиворот попадали и тут же таяли снежинки.

– Проспект Обуховской обороны, – прочитала Вика надпись на бетонном заборе, «украшенном» колючей проволокой. – Боже мой, где это? Я совсем не знаю Санкт-Петербург. Невский проспект да Дворцовая площадь – вот и все мои познания. Надо узнать, где здесь ближайшая станция метро.

– А где живет наша бабуся? – поинтересовался Артур.

– Так, сейчас, – Вика порылась в кармане и извлекла сложенный вчетверо клетчатый листок, который мгновенно намок от упавших на него снежинок. – Чкаловский проспект. Я так думаю, надо попасть в метро, а уж там мы не заблудимся, всегда нужную дорогу найдем. В крайнем случае, спросим у аборигенов.

– Аборигены – это ж туземцы, – засмеялся Лавров.

– Роднуля, абориген – это от латинского «аб ориджин» – то бишь, «от начала». Это исконное население какой-то страны, ясно? – снисходительно пояснила Вика. Сергей в дискуссии участвовать не пожелал, но зато нашел, где находится автобусная остановка. В жизни гораздо полезнее уметь приспосабливаться, нежели знать много умных слов, решил про себя Сергей.

– Гляди, маршрутка, написано, что до метро «Елизаровская», поехали! – махнул рукой Лавров в сторону микроавтобуса. Они ускорили шаг и скоро уже сидели в полупустой маршрутке. Артур с облегчением вздохнул – он терпеть не мог любой дискомфорт, и хотя общественный транспорт, по его мнению, был еще одним наказанием за его грехи, но сырость, облепляющая нос, щеки и глаза, была еще хуже.

– Здесь нам придется разделиться, – сказал Кривошапкин, когда они вошли в вестибюль метро. – Тебе, Вика, лучше сразу ехать к двоюродной бабушке. Я поеду к себе в офис… Ну что вы так на меня смотрите? В офис Горшкова. А Горшков – это я. Что тут непонятного?

– А я куда? – наморщил лоб Сергей. – И что ты собрался делать в офисе Горшкова?

– У меня есть одна идея, но для начала хочу кое-что проверить. Для этого и нужно наведаться в офис. Потом расскажу. А ты, разумеется, поедешь к господам риэлторам. Адрес офиса тут, на визитке.

– Вера Семеновна, добрый день, это Ира Герасимова. Я внучка Светланы Семеновны. Да-да… все у нас хорошо, спасибо… Я тут учусь в Питере, мама просила вам фотографии передать, когда можно зайти? … Да, адрес я знаю, вы только подскажите, как мне до вас добраться лучше, а то я город плохо пока знаю… Угу… Ага, ясно, спасибо. Скоро буду! – Вика нажала «отбой» и перевела дух.

Актерское мастерство снова пригодилось. Но самое сложное было впереди. Как помочь старушке и не навлечь на себя ее гнева и подозрения? Четкого плана у Вики не было, и она решила ориентироваться по ходу пьесы. Пока нужно познакомиться с бабушкой, а там видно будет, что она за человек, как с ней разговаривать и вообще, какую тактику избрать.

Сапоги промокли моментально, полдороги Вика хлюпала по грязной снежной каше и радовалась, что можно не волноваться о простуде. Даже если биомуляж простудится, она все равно с ним скоро распростится. Можно есть, сколько угодно. Можно не думать о последствиях болезней, наконец-то отпала бесконечная забота о том, как заработать побольше денег. Вот только по маме Вика очень скучала… Она вспомнила, как стояла на своих собственных похоронах в сторонке и смотрела, как горько плачут ее родители. По щекам Ирины Герасимовой тоже потекли слезы. Такой она и предстала перед своей двоюродной бабушкой.