Короче говоря, пару галактик мы пробежали галопом и сами не заметили, как космос кончился. Снова начался лабиринт, только стеклянный – похожий на китайские мосты над пропастью. Стекло лопалось под ногами и осыпалось где-то за спиной, но если бежать достаточно быстро и не оглядываться, то почти не страшно.
Кончилось все тем, что мы добежали. И остановились.
Понять бы только, где… и зачем вся эта гонка.
– Зачем ты пришла, дитя? – Ну приехали… из пустоты космоса по стеклянному мосту в белую пустоту, которая не гавкает по-собачьи, зато разговаривает человеческим голосом… Уф-ф. Соберись, Оля!
– Чтобы вернуть жизнь Людмилы Оленской! – Коротко и ясно.
– Точно? – вдруг уточнил голос. Теперь я поняла, что он женский. Но неясно, молодой или старый.
– Точно!
– А я было подумала, что ты попросишь вернуть тебе твоего хвостатого друга. – В голосе мне послышалась легкая насмешка. Вот же! Так нечестно!
Конечно, вслух я этого не сказала. Но сердце замерло и заболело. Как можно выбирать между одним другом и другим? Как?!
Наверное, молчание длилось не дольше минуты, но мне казалось, что время остановилось и все это длится целую вечность. Перед глазами калейдоскопом мелькали картинки прежней жизни, моей и Олиной. Мила, Алешка, Мила, опять Алешка…
Но я обещала помочь. Да, мне будет очень больно потерять моего самого верного друга второй раз. Невыносимо! Но я пришла сюда, чтобы помочь подруге. Она ждет и верит. Алешка меня поймет.
– Прости, родной, – одними губами произнесла я и почувствовала, как прохладный мокрый нос ткнулся в руку, словно подбадривая.
Я откашлялась и громко сказала:
– Помогите Миле. Верните ей ее жизнь!
– Да будет так! – Голос пустоты набрал силу, зазвенел колоколом, и все вокруг закрутилось, перемешалось, вспыхнуло… и меня отбросило неизвестно куда.
А пока я летела, тот же голос, но уже совсем другим тоном, добрым и мягким, сказал прямо в ухо:
– Молодец, девочка. Правильный выбор. Все будет хорошо. Отдохни пока.
И снова стало темно.
Глава 8
Я сплю, что ли? Опять в том самом каменном мешке без света и звука? Но меня разбудили и вывели, я помню… Тем не менее под рукой жесткая шерсть на холке друга, мокрый нос тычется в шею холодом, а не менее мокрый язык, наоборот, горячо лизнул ухо.
– Алешка, фу! – машинально отмахнулась я и села. Точно, каменный мешок. И сна ни в одном глазу. Только вот…
– Алешка?!
– Р-р-р-рав!
И сразу зажегся свет. Неяркий, мягкий, но я все равно зажмурилась от неожиданности, закрылась рукой. И, только проморгавшись, смогла рассмотреть, что происходит вокруг.
– Алешка?! Погоди… ты чего так подрос? И оброс…
Да, я была в этой камере предварительного медитирования не одна. Вместе со здоровенным псом. То есть… волком?! Да еще и полярным, похоже. Или вовсе древним: я смотрела документальный фильм про волков ледникового периода – они были раза в два крупнее наших серых. Вот сейчас один передо мной и сидел, радостно вывалив язык и скосив такие знакомые янтарные глаза к носу.
– Э…
– Р-р-рау! – Алешка, больше у меня сомнений не осталось, подскочил, вильнул пушистым хвостом и мотнул башкой в сторону двери. Приоткрытой.
– Погоди. – Радость и недоумение смешались в голове, а потом сменились тревогой: – Но я же выбрала Милу…
– Р-р-рау! – настойчиво позвал друг и потянул меня за капюшон, призывая встать.
– Да, хорошо, – машинально отозвалась я и вскочила. – Ты прав. Бежим! Мне надо проверить!
Увы, далеко убежать нам не дали. Во-первых, из каменного мешка я выскочила через ту же дверь, через которую вошла, но вовсе не в то помещение, с которого началось мое посещение храма великой богини-матери. Во-вторых, три дежурившие там храмовницы отчего-то принялись ахать, охать, падать в обморок и верещать что-то про нового покровителя рода. И на меня таращились, будто я не из их же затвора выбралась, а минимум с того света.