Леон тем временем кладёт руки на бёдра девушки и резко тянет её на себя, заставляя ту соскользнуть со стола прямо на свои бёдра. Далия даже не возмущается, удобнее располагается и продолжает сжимать и разжимать ладошку, требуя кредитку.

Она так близко, сидит на коленях, смешно морщит носик – Леону бы немного приподняться и разложить её прямо на этом столе: точно бы и про все контейнеры забыл, и про всех женщин мира. Ему официально принадлежит лучшая, вот только жаль, что временно. Леон бы её оставил себе, вот только Далия не останется. После всего того, что будет, – однозначно.

– Что в твоей голове творится? – усмехается Леон.

– Что надо, то и творится. Гони мне кредитку, ты отнимаешь моё драгоценное время.

– Ты не скучала ночью? – мужчина не торопится выполнять желание жены. На самом деле хочется просто подержать её вот так, на своих коленях, пощупать эти стройные ножки, соблазнительную попку, тем более девушка даже не дёргается.

– Ночь была чудесной, – мечтательно прикрывает веки Далия и, кажется, нарочно ёрзает на твердеющем члене мужчины. Леон хочет думать, что нарочно. Потому что он эту девушку хочет до покалывающего электричества на кончиках пальцев, а ещё он хочет, чтобы Далия разделяла это желание. Если и гореть, то вдвоём.

– У тебя шикарная кровать, я выспалась на всю жизнь вперёд, – продолжает девушка и обвивает руками его шею.

– Вот так, значит, – хмыкает Леон и подаётся вперёд, оставляя между их губами лишь пару сантиметров.

– А ты как отдохнул? – спрашивает Далия и, откинув голову, начинает резко смеяться. – Мы прямо как нормальная пара общаемся.

– Я не выспался, – спокойно говорит Леон, снова тянет девушку к себе и ждёт реакции, но её не следует.

– По тебе и видно, помятый какой-то, – надувает щёки Далия.

– Во что ты играешь? – хрипло спрашивает мужчина и касается губами чужих губ. Не целует, не пытается ворваться в рот, просто касается губами, пытается унюхать какой-то дурман, найти причину этой безумной тяги. Потому что так было бы намного легче, можно было бы оправдать эти необъяснимые чувства. Потому что думать, что эта девушка его личный фетиш без причины – дико. И страшно. Леон не хочет так.

– Я? – удивлённо приподнимает брови Далия. – Я, мой дорогой, вообще не играю. Я погуляю по магазинам, потом зайду к своим на ужин.

– Я тебе не разрешал видеться с семьёй, – мрачнеет моментально мужчина.

– Ты меня в доме запрёшь? – сразу щетинится девушка.

– Если понадобится, то запру.

– Ну и ладно. Кредитка, – Далия вновь протягивает свою ладонь.

Леон тянется к внутреннему карману висящего на спинке кресла пиджака и, достав из портмоне одну кредитку, отдаёт девушке.

– Ты самый лучший, – фальшиво улыбается она и, схватив кредитку, слезает с колен мужа. Леону моментально пусто и одиноко. Бедра всё ещё горят от ощущения тяжести от девушки, так же, как и ладони, на которых будто её отпечатки.

– Увидимся, когда у меня закончатся деньги, – напевая, произносит девушка и выходит за дверь.

Далия залетает в лифт и, нажав нужный этаж, с шумом выдыхает и опускается на корточки. Чёртов Леон Хан. Девушка не знает, как она продержалась, как не разошлась по швам на его коленях и не превратилась в кучу под чужими ногами. Играть очень тяжело. Играть ту, кому плевать на всё: на то, что была брошена в первую брачную ночь, на то, что вроде бы её мужчина, её муж трахает своего же секретаря, на то, что, возможно, всю свою жизнь она так и останется ни первой, ни второй и даже ни третьей для своего же супруга – невозможно. Но Далия старается. Она сама себе даёт установки, репетирует роль и фальшивые улыбки, утром, чуть ли не воя, натягивает эту покрытую трещинами маску и продолжает изображать бетонную стену, о которую бьются чужие слова, чужие поступки и чужое безразличие. Она бы хотела думать, что бьются и отскакивают. С виду, наверное, это так и выглядит, но то, что стена эта из песка и что каждое слово-стрела достигает своей цели, знает только сама девушка. Она поднимается на ноги, поправляет волосы в зеркале лифта и, глубоко вдохнув спёртого воздуха, приказывает себе быть сильной.