– Я надеюсь, у моего жениха красные волосы, – Далия ещё шире улыбается, но Леон видит, как она еле стоит, с каким трудом оборону держит. Он уверен, один щелчок и девушка слетит, и тогда будет весело. Леон будто в реальности видит, как эта маленькая, но злющая девчонка вгрызается ему в глотку. Она может. Во всяком случае, сейчас она смотрит так, что Леон думает, если бы взглядом можно было убить, Далия выбрала бы для него самую чудовищную смерть. Стоит сейчас и примеряет её к мужчине.

– Далия! – восклицает Инсу и начинает смеяться, надеясь перевести в шутку слова дочери.

Далия пару секунд молча смотрит на Леона, потом на отца, потом опять на жениха, а затем прикладывает ладошку ко лбу, театрально вздыхает и даже пошатывается.

– Мне, кажется, нехорошо, прошу меня извинить, – девушка делает шаг влево.

– Мне кажется, ты притворяешься, – Леон хватает её за запястье и силой удерживает на месте.

– Я хотела культурно, – шипит Далия и выдёргивает руку, убеждается, что их почти никто не может слышать и продолжает:

– Но ты не позволяешь мне культурно, поэтому к чёрту это всё – я сваливаю!

Девушка разворачивается и идёт быстрыми шагами к лестнице. Инсу порывается пойти за ней, но Леон хватает того за локоть:

– Позвольте мне самому, нам ведь вместе жить, я разберусь, – Леон, наверное, думает, что он просит, на деле это всё звучит как приказ, и Инсу слушается. Он молча провожает взглядом идущего к лестницам Леона и следующего за ним Магнуса.

Магнус привык обходить все новые места, где бывают представители клана, он собирался обойти и этот дом, учитывая, что весь клан здесь, но Джихо запретил. Магнус постоит хоть в коридоре, но Леона из поля зрения не выпустит. Плевать, что это дом семьи невесты брата, Магнус никому не доверяет.

Инсу тем временем извиняется перед гостями за инцидент, валит всё на возраст девушки и просит не обращать внимания.

– Ей не четырнадцать, ей двадцать, – к мужчинам подходит Тиен с бокалом вина в руке. – Возможно, стоило бы больше внимания уделять воспитанию детей.

– Возможно, стоило бы сначала завести троих, – не выдерживает Сохён, но Инсу моментально переводит тему и прекращает мини-перепалку.

***

Далия зла и опозорена. Она думала, так паршиво, как вчера, ей уже не будет, но сегодня намного хуже. Чёртов Леон Хан. Девушка влетает в спальню, захлопывает за собой дверь и сразу швыряет в неё графин с тумбочки. Далии надо выпустить пар, надо бы в идеале разодрать лицо тому высокомерному хаму, но этого она не может, зато она может к чертям разнести второй этаж, и плевать, что, возможно, внизу всё слышно. Далия переворачивает шкаф со статуэтками, переходит к плазме на стене, разбивает горшок с цветами о стену, следом переворачивает настенные полки с игрушками от своих ухажёров, вдребезги разбивает зеркало на трюмо и продолжает громко материться:

– Чтобы ты сдох! Чтобы сгорел в аду! Скотина!

Далия ищет глазами, что бы ещё разбить, но не находит. Она разнесла всю комнату, стоит посередине с ножкой от напольного светильника и осматривается – ярость не прошла, кажется, она не пройдёт, пока она этому сукиному сыну кровь не пустит.

Далия понимает, что она плохо поступила перед родителями, перед гостями, но заставить себя туда вернуться она не может. Она не хочет видеть его, не хочет превращаться в пепел под тяжёлым взглядом тёмных глаз, не хочет слышать его голос, не хочет чувствовать его запах.

– Я не выйду, – кричит Далия в ответ на стук в дверь, думая, что отец прислал прислугу. – Скажи, что мне плохо, – швыряет в дверь то, что осталось от светильника, и падает спиной на кровать.