Так впервые появилось шутливое желание сделать такую машину, чтобы понять природу и этого города, и его дежавю – его топлива! Оно не оставляет его, он чувствует, как всякий раз возвращается в мыслях к одному и тому же – что за преклонение перед загадками! Так вот, было бы неплохо вложить в будущую машину возможность управлять этим состоянием.

Дэни разыгрался в фантазиях – и предположил еще возможные переходы от одного состояния к другому. Тогда, кстати, человек точно становится машиной, способной к взаимопревращениям.

В общем, топливо во имя топлива – таков секрет его машины.

Многие планировщики также посещали кабинет, где работал Дэни. Он часто посмеивался над собой, находя в такие моменты исключительно смешным то безумство, в которое он впал в этом Институте. Впрочем, никто не видел всей его работы, потому что некоторые операции он производил дома. Со стороны положение Дэни могло показаться странным. Слишком веселый и энергичный, он так много работал и анализировал идеи, что почему-то до сих пор не прошел стажировку. Об этом парадоксе прежде всего донесли его непосредственному начальнику Рэдмонду Стаю на планерке.

Стай воспринял услышанное сперва буднично; только потом задумался, как давно он работает с Дэни. «Месяц пролетел быстро!» Он понял свою ошибку – увидев, как стажер заинтересован, и вовлечен, и работает, он «отпустил» его, предоставил ему много свободы. Да, это была творческая свобода, чего нельзя не поощрить, но… почему тогда Дэни еще стажер?

Рэдмонд, привыкший к мозговым штурмам, решил действовать попроще – понаблюдать за ним. Для этого он вернулся к частоте взаимодействий, как в первые дни работы со стажером.

Сперва они обсудили продвижение идей. Рэдмонд посчитал правильным пока что похвалить стажера. Дэни типически для него улыбнулся. Потом они перешли к отвлеченному разговору о жизни в Оле-Вивате; Рэдмонд всерьез заинтересовался положением, которое Дэни занял в этом городе, его мыслями, в целом об устройстве и инфраструктуре города, – и не без удовольствия отметил, насколько положительно Дэни обо всем отзывается и как толково обосновывает свое мнение. Правда, некоторые замечания показались Рэдмонду странными, – когда, например, стажер указал ему на какие-то воспоминания, образы, связанные с увиденным… Дэни снова вспомнил те платформы и памятник Смеху, потом заговорил о дворах, об улицах, чем уже сильно удивил Рэдмонда, – впервые, конечно, тот услышал столь подробный анализ ландшафта, да еще от человека из традиционного города! Хотя, впрочем, это и логично, подумал старший планировщик, что именно человек не местный делится такой информацией, как взглядом со стороны.

Рэдмонд также заметил некую возбужденность в голосе Дэни. Но, поскольку она была явно приятной, он только порадовался. Продолжилось все тем, что Рэдмонд повел Дэни в столовую. А по пути что-то спросил о Нейчиди.

Но вот после перекуса Рэдмонд вспомнил:

– А когда ты завершаешь стажировку?

Дэни тут же смутился. Он и понятия не имел, что здесь может быть какая-то дата.

– Я не знаю, – честно ответил он.

– Да, тебе же не говорили, – подхватил Рэдмонд. А все-таки это странно, подумал он. – Ну а как сам планируешь?

Дэни задумался. Его машина существовала пока в лучшем случае в чертежах и схемах, а оболочку их вместо кусков металла и деталей составляли идеи и замыслы, которые она призвана воплощать. Он промолчал.

– Дэни, приятель? – потеребил его Рэдмонд.

Стажер улыбнулся:

– Я пока… не могу сказать.

В Рэдмонде проснулось чувство юмора:

– Так стало модно говорить у разработчиков звездолетов. Ты не изобретаешь звездолет?