Но лишь иногда!

Есть у этих обоев особенность, нечто такое, чего, кажется, не замечает никто, кроме меня. Они меняются вместе с освещением.

Когда солнце бьет в восточное окно (а я всегда жду самый первый, длинный луч), они преображаются так быстро, что всякий раз не верится.

Вот поэтому я всегда на них смотрю.

При лунном свете (луна сияет всю ночь, если появляется), мне и в голову не приходит, что на стене те же обои.

Ночью при любом освещении (в сумерки, при свечах, при свете лампы, но хуже всего при лунном свете) узор превращается в решетку! Я об основном рисунке, за которым отчетливо видна женщина.

Я долго не могла взять в толк, что же таится под основным узором, но теперь я совершенно уверена, что там женщина.

При дневном свете она тихая и подавленная. Думаю, рисунок сковывает ее. Вот ведь загадка. Он и меня часами держит в неподвижности.

Теперь я очень долго лежу. Джон говорит, что это мне на пользу – спать, сколько смогу.

Именно он приучил меня спать днем, заставляя прилечь на часок после еды.

Уверена, что это очень вредная привычка, поскольку сами видите – я не сплю.

Она порождает обман, потому как я не говорю, что бодрствую – нет-нет!

Дело в том, что я начинаю бояться Джона.

Иногда он кажется мне очень подозрительным, и даже у Дженни появляется непонятный взгляд.

Время от времени я словно выдвигаю научную гипотезу – возможно, загвоздка в обоях!

Я стала входить в комнату под самым невинным предлогом и незаметно наблюдать за Джоном. Несколько раз я заставала его глядящим на обои!

И Дженни тоже. Однажды я застигла ее, когда она коснулась их рукой.

Она не знала, что я в комнате. А когда я ее спросила – тихим, очень тихим голосом и очень сдержанным тоном, – что она делает с обоями, Дженни резко обернулась, будто ее схватили за руку, как воровку, и тотчас разозлилась – что это я ее так пугаю.

Потом она заявила, что от обоев одна сплошная грязь, и у меня на одежде масса желтых пятен. И у Джона тоже. Потом добавила, что нам надо быть аккуратнее.

Прозвучало невинно, правда? Однако я-то знаю, что она изучала узор. Тогда я твердо решила, что его тайну не разгадает никто, кроме меня!

Теперь моя жизнь течет гораздо интереснее и увлекательнее. Понимаете, мне есть, чего ожидать, что предвкушать и за чем наблюдать. Я действительно стала лучше есть и спокойнее себя вести.

Джон доволен, что я выздоравливаю! На днях он даже рассмеялся и сказал, что я, похоже, расцветаю, несмотря на эти обои.

Я оборвала его легким смешком. Я вовсе не намеревалась говорить, что это все из-за обоев, иначе бы он начал надо мной подтрунивать. Возможно, он даже захотел бы увезти меня отсюда.

Теперь я не хочу уезжать, пока не узнаю все до конца. Осталась еще неделя, и мне кажется, что этого времени хватит.

Я чувствую себя гораздо лучше! По ночам я сплю мало, потому что с любопытством наблюдаю за метаморфозами обоев, однако наверстываю упущенное днем.

В дневные часы наваливается усталость, и мысли путаются.

На грибковом наросте все время появляются новые пупырышки, окрашенные во все оттенки желтого. Мне не удается их сосчитать, хотя я честно пытаюсь это сделать.

Какого странного желтого цвета эти обои! Цвет этот заставляет меня думать обо всем желтом, что я видела раньше – не о чем-то красивом вроде лютиков, а о старом, грязном и противном тряпье.

Но у обоев есть еще одно свойство – запах! Я уловила его сразу, как только мы вошли в комнату, но когда в ней много яркого солнца и воздуха, аромат не кажется неприятным. Теперь же на неделю зарядили дожди, да еще с туманами, так что неважно, открыты окна или нет – запах усилился.