После истории времени оставалось совсем немного, так что Алешка решил повторить новые английские слова. И снова мысли его вернулись к желтым конвертам. Возможно ли, чтобы кто-то не ради шутки написал ему эти письма? Как любит повторять папа: «за сложным и на первый взгляд закрученным сюжетом всегда кроется до банального простое решение».

Когда часы на кухне пробили пять, он отложил книжки в сторону и стал одеваться. Пришлось некоторое время постоять с двумя майками в руках, выбирая, какая будет лучше смотреться на фоне Ленкиного (сто процентов) самого ослепительного платья. В конце концов, отдав предпочтение однотонной болотной футболке с маленькой красной надписью на латинице у воротника, он натянул штаны со здоровенными карманами и, засунув ноги в «конверсы»[3] (в школе такие, кроме него, были только у Виталика Антонова), захватив букет роз, вышел на улицу.

Можно, конечно, было поехать за Ленкой сразу на такси. Но получалось не очень выгодно. Как и все девчонки, она могла, вместо обещанных пяти минут, собираться еще полчаса, а он бы все это время просто следил за тем, как тикает счетчик и улетают в трубу его карманные деньги. У Алешки с родителями еще с девятого класса появилось соглашение по поводу карманных денег. Их ему выдавали разом в начале месяца, и он мог потратить все за один день или попытаться скопить на что-то стоящее. При этом крупные покупки, вроде одежды, школьных принадлежностей и путешествий, в эту сумму конечно же не входили. Так родители пытались приучить сына планировать свой бюджет. И, надо сказать, выходило гораздо удобней, чем если бы он ежедневно клянчил на то на се, как маленький.

Ровно в половине шестого Алешка оказался у Ленкиного дома. Поразмыслив немного, стоит ли нажимать на звонок над калиткой, он выбрал мобильник. Долго никто не отвечал. Наконец послышался ее голос:

– Ты уже подъехал? – вот так прямо, без предисловий.

– Да. Ты скоро?

– Выхожу.

Алешка набрал номер такси. Так как в городе работала одна-единственная компания, в этот пятничный вечер свободных машин не было. Как сообщал оператор, до ближайшего времени подачи машины ждать нужно было минимум полчаса. Алешка пытался предугадать реакцию своей спутницы, но ее взгляд был красноречивее любых слов. Сегодня на Ленке было очень короткое серебристое платье и такие же сверкающие босоножки на высоченном каблуке. Любая другая на ее месте непременно заслужила бы себе прозвище «стразина» или «сорока», но только не Ленка. Наверняка это платье стоило больше, чем могла себе позволить любая девочка из тех, что придут сегодня на вечеринку, включая и саму именинницу.

Не до конца отдавая себе отчет в том, что вылетает у него изо рта, Алешка вдруг предложил:

– А знаешь… если ты возьмешь шлепки, я имею в виду, на каблуках тебе, наверное, неудобно будет, мы можем пешком дойти до Светки. Хочешь, я понесу твои туфли в пакете? А там переобуешься.

– Шутник, – резко отрезала она и, развернувшись, направилась в сторону своего дома. Не оборачиваясь, она добавила: – Так и будешь там топтаться? Подождем такси дома.

От вчерашней милой и покладистой девочки, которая с готовностью помогала Алешкиной маме с посудой, не осталось и следа. Но ему, по большому счету, было все равно, так что, проглотив этот раздраженный тон, он последовал за своей «дамой сердца».

Из родных дома у Ленки была только старшая сестра. Вику Алешка знал очень хорошо. Ему всегда казалось, что кого-то из этих двоих явно должны были удочерить, настолько невероятным казалось их внешнее различие. Вике было около тридцати. Она работала в местной аптеке (кстати, в начале своей карьеры – вместе с Алешкиной мамой), почти не красилась, вечера проводила дома и вообще выглядела как омоложенная копия старухи, которой каким-то чудом удалось сохранить гладкую кожу, но при этом усталость, скопившаяся за десятки прожитых лет, все равно брала свое. Ленка очень стеснялась Вику и не упускала возможности, чтобы не подколоть ее в присутствии своих друзей. Знала ли та об этом? Скорее всего, да, но ее мало волновало мнение сестры.