– Где мой корсет?

– Здесь, миссис. – Я подхватила лежавший на стуле корсет. Она повернулась спиной и подняла руки, чтобы я могла надеть его. Затягивая шнуровку, я не переставала удивляться: зачем ей вообще корсет для прогулок по плантации? Конечно, если миссис Дельфина намерена соблазнить старину Снитча, тогда другое дело. Что касается слуг, нам совершенно безразлично, насколько стройна ее талия и заметен ли под платьем выпирающий живот.

– Ну же, поторопись. Сколько можно возиться!

Я старалась не прикасаться к телу хозяйки, протаскивая шнурок через петельки, и, поглядывая на отражение в зеркале, пыталась понять по выражению ее лица, насколько удобно сидит корсет.

– Миссис Дельфина, сделайте, пожалуйста, глубокий вдох.

Она вдохнула. Я поддернула корсет таким образом, чтобы он пришелся точно по талии.

– Какая же ты копуша! Рейчел уже давно бы справилась.

Я застегнула крючки на передней планке и принялась еще плотнее затягивать шнуровку сзади. Миссис Дельфина сдавленно охнула.

– Не слишком туго?

Она не ответила, и я продолжала тянуть, пока корсет не сел как влитой. Бросив взгляд в зеркало, я заметила страдальческое выражение на лице миссис Дельфины. Такова цена, которую приходится платить белой женщине за красоту. Даже когда она носит ребенка.

– Отлично!

Я протянула хозяйке крепко накрахмаленную нижнюю юбку, а затем помогла надеть клетчатое платье для прогулок.

– Когда закончишь прибирать в спальне, Лавви покажет, что нужно сделать в прачечной.

Миссис Дельфина вышла из комнаты, а я принялась за ежедневную утреннюю работу: застелила постель, до блеска натерла смесью оливкового масла и уксуса деревянную спинку и изножье кровати под высоким балдахином, отдернула шторы, повесила в шкаф платья, выгребла золу из камина, начистила решетку песком с мылом и приготовила свежие дрова на вечер. Затем Лавви провела меня по второй черной лестнице в судомойню, расположенную в задней части дома. Тут мы мыли посуду и стирали. Накануне Лавви замочила в дождевой воде со щелочным раствором из золы и соли белое белье.

– Толкушкой пользоваться умеешь? – спросила экономка.

Я кивнула, хотя это была не совсем правда: до сих пор мне приходилось лишь видеть, как стирают с помощью толкушки – приспособления, напоминающего низенькую табуретку для дойки коров, прикрепленную к ручке от швабры. Я погрузила толкушку в металлический чан и принялась проворачивать ее, приподнимать, снова опускать и опять крутить, словно толкла в воде простыни, полотенца, нижнее белье и белые рубашки хозяина. Уже через несколько минут руки у меня ломило, а плечи пылали от напряжения.

– Ну как, получается? – спросила тетушка Хоуп, появляясь на пороге судомойни.

– Да, – сказала я, несмотря на усталость и боль. Мне не хотелось, чтобы тетушка Хоуп думала, будто я не в состоянии справиться со своими обязанностями.

– Готова поспорить, ты проголодалась. Держи-ка, я прихватила хлеб и вареное яйцо. – Она протянула мне завтрак, а сама вынула толкушку у меня из рук и принялась вертеть ее в чане. Тетушка Хоуп была гораздо сильнее меня, хоть и намного старше. Пока я с жадностью уплетала хлеб и яйцо, она проворно месила хозяйское белье.

– Нужно поторопиться, – сказала тетушка Хоуп. – Миссус злится на твою маму из-за того, что Рут отправляется в поездку вместе с мастером. Ты ведь не хочешь, чтобы хозяйка набросилась и на тебя?

Я забрала толкушку у кухарки и стала ожесточенно крутить ее в чане, добавив немного ярости в работу. Вскоре я расправилась со стиркой, отжала белье и повесила на веревку сушиться. Когда я разглаживала последнюю простыню, позади меня внезапно возникла хозяйка. На локте у нее висело пальто мастера Джейкоба.