Может, настроение мне испортил разговор с Пашей. Может, то, что я отдался в лапы Иванову. Или что-то ещё. Может быть, мне просто не хватало в жизни чего-то важного, к чему я привык. Или так, блажь – к примеру, недостаток витаминов.

Я уже почти дошёл. Ко мне приближался красный кирпичный дом в пять этажей. Вид у него был обшарпанный, потёртый. В тёмном подъезде меня ждали кривые, чёрно-ржавые перила. Я шагал по лестнице, надеясь, что скоро останусь один. Дверь у Жупанова была коричневой, с облупившейся краской и маленькой надписью "PEPSI", которую кто-то выцарапал на ней ножиком.

Свет в глазке не горел. Это обнадёживало, и я открыл дверь. Разулся, прошёл. Все здесь казалось убогим и застывшим. Большие часы на стене тикали бесстрастно и уныло. Я сел на диван, откинулся на спинку и закрыл глаза.

Велик был соблазн просто посидеть и ничего не делать. Но я знал, что это только сильнее вгонит меня в депрессию. И я отлично знал лекарство от неё.

Я давно ничего не писал. Нужно было начать что-то новое. Вообразить новый мир. Населить героями. Сочинить сюжет. Лучше всего что-то лёгкое, весёлое. Может быть, сказку. Хотя, если уж говорить совсем честно, в глубине головы у меня уже давно болтались обрывки, которые я очень хотел превратить в книгу.

Я достал из рюкзака тетрадь. Она была практически чистой. Когда-то первые страницы занимали кусочки университетских лекций, но я их вырвал за ненадобностью. Так что начинал я с чистого листа.

Постепенно бумага стала покрываться словами. Я начал издалека. С языка описываемых существ. Мне это казалось важным.

Внезапно во входной двери заскрипел ключ. Я засуетился, пряча тетрадь. Я знал, что будет, если меня застанут за необычным занятием. Допрос. Я привстал с дивана и выглянул в прихожую. Это было необходимо, чтобы продемонстрировать бдительность, которая являлась условием проживания.

Дверь открылась. Жупанов был низеньким, плешивым, большеруким мужичком. Рядом стояла дочка Аня в мятом синем платьице. Волосы, сальные и не расчёсанные, были собраны в хвостик с помощью шнурка.

– Добрый вечер, – сказал я.

– Мгу, – кивнул Жупанов и, присев, стал медленно расшнуровывать левый ботинок.

Я прошёл в комнату, где как раз начали бить часы, и снова сел на диван. По привычке стал считать про себя удары, но скоро сбился. Жупанов втолкнул дочку в соседнюю комнату, зыркнул на меня и прокосолапил на кухню. Чем-то забрякал.

– Ты не трогал наш хлеб? – вдруг послышалось с кухни.

– Нет, – отозвался я.

– Странно, – сказал Жупанов. – Кажется, тут кусочек отрезан.

Сказано было с вопросительной интонацией. Аня вышла из их комнаты. На одну ногу был обут тапочек.

– Пап, – сказала она, – это я. Совсем чуть-чуть.

– Надо говорить, когда берёшь, – сказал Жупанов без всяких эмоций. Вышел из кухни. Размахнулся и ударил её ладонью по затылку. Потом вернулся на кухню, а Аня спокойно пошла за ним, щупая шнурочек на своём хвостике.

– Что-то вы рано, – сказал я, думая, чем бы заняться, чтобы не вызывать подозрений.

– Так заказы же, – буркнул Жупанов, вынося с кухни тарелку с бутербродами и кружку чая. – Был один с утра, а больше нет.

Жупанов занимался переездами квартир. Работал грузчиком и всё время жаловался, что водитель получает больше. С другой стороны, своей работой он гордился. Хвастался, что туда просто так не устроиться. Связи нужны, да ещё и не любые, а с правильными людьми. У него, Жупанова, на людей чутьё. Он умеет к каждому ключик подобрать. Я столько раз слышал эти слова Жупанова, что по-другому уже и не мог передать смысл, кроме как просто повторить его фразы.