Я доел последние кусочки, буквально выгрызая их из налитого мерзкой жирной жидкостью пакета. Чуда не произошло. Огромная грязно-жёлтая капля приземлилась мне на колено, оставив на джинсах длинный неровный след. Я как мог оттёр её салфеткой, но настроение сильно упало. Других джинсов у меня не было.

Я двинулся к офису. Прошёл в калитку из чугунных прутьев, поднялся на крыльцо. Вокруг двери боковым зрением заметил несколько табличек с золотыми буквами. Пожилой охранник в чёрной униформе слегка пошевелился в своём закутке, когда я проходил мимо, но не соизволил даже открыть глаза, а только причмокнул губами и сполз чуть ниже в кресле.

Лифт не работал. Я зашагал по лестнице наверх. На четвёртом этаже приложил к считывателю у двери пропуск и вошёл. Помещение было плотно забито столами, за каждым из которых, вглядываясь в монитор, кто-то сидел. Если присмотреться внимательнее, можно было догадаться, что раньше здесь был огромный актовый зал. Убрали сцену, поставили перегородки, проложили сетевые кабели и электричество под фальш-полом – и теперь это слегка напоминало офис. Или конюшню, пожалуй, с крохотными стойлами для людей.

Я направился на своё место – в дальний справа угол, но меня окликнул худой паренёк в очках и с длинными волосами, занимающий ближний к двери стол. Я не помнил, как его звали. Гриша, что ли? Вроде как секретарь и отдел кадров в одном лице.

– Эй! – сказал он. – Отмечайтесь с обеда.

Я совсем забыл об этом нововведении. Склонился над тетрадкой, лежащей на столе Гриши… А, нет, он же Гоша. Точно. Нашёл свою фамилию, записал время прихода, поставил подпись. Потом продолжил путь к своему компьютеру. Чуть не столкнулся с Пашей Краматорским.

Он качнулся в сторону, уворачиваясь, взмахнул руками, при этом уронив стоящую на чьём-то столе бутылку с водой, а затем вдруг схватил меня за предплечье и начал вещать с высоты своего огромного роста:

– Ты представляешь, что до меня сегодня дошло? Мы же все под водой! Мы ходим медленно, дышим кое-как, а всё потому, что вокруг вода. Невидимая.

– Это воздух, – возразил я и попытался пройти дальше, но Паша меня не отпускал.

– Э, брат, – он покачал своей большой угловатой головой, увенчанной бесформенным снопом светлых волос, – ты неправ. Воздухом дышать можно. Я вот что придумал. Надо поставить насос. И качать воду в космос.

– Так же воздух выкачаешь, – сказал я машинально, хотя не пытался вникать в его бред. – И дышать нечем будет как раз.

– Ага, – кивнул он. – Это я не учёл. Надо будет подумать.

Он выпустил меня и двинулся дальше, похожий на огромную тощую башню, которая не падает только потому, что её в нужный момент подхватывает ветер.

Я, наконец, добрался до своего места и уселся на потёртый полуразваливающийся офисный стул, собираясь заняться делом. Но тут же громогласный и бодрый голос Паши заполнил собой зал:

– Внимание, внимание! Прошу послушать меня несколько минут.

Молодёжь за компьютерами зашевелилась, нехотя оторвалась от работы, и постепенно все взгляды обратились на Пашу. Я заметил, что из угла, где был сооружён из гипсокартонных стен небольшой кабинет, появился Левин. Тоже приготовился слушать. На лице его было написано тревожное ожидание, смешанное с недоверием. Глазки бегали, руки двигались непрестанно, то хватаясь друг за друга, то шевеля пальцами, то обвисая вдоль тела.

– Так дальше жить нельзя! – провозгласил Паша. – У нас уже довольно большая команда. А бардак страшный. Проектов куча. Каждый документацию хранит, как придётся. И даже код лежит у всех в разных местах.

– Так заказчики же, – возразил маленький чернявый паренёк возле окна, Эдик Панченко.