Бывалый катер с помятыми и не раз проваренными бортами легко рванулся от причала. Доярки пели. Это были жизнерадостные, весёлые, задиристые женщины, но Тима был настолько углублён в красоты громадной реки, что не слышал их едких замечаний и тонкого цинизма. Течение работало в подмогу мотору и скоро железный нос катера вонзился в южный галечный берег острова. Скинули сходни. Доярки, хохоча и перемигиваясь, гремя алюминием и жестью, ушли к коровам, а Тима и Наташа двинулись по единственной тропинке вглубь острова.

Через двадцать минут они дошли до небольшого, очень чистого озерка и устроили привал, в буквальном смысле привалившись к рюкзакам.

– Ты меня не узнаёшь? – спросила Наташа. – Странный ты какой-то. Молчаливый.

– Не узнаю, – честно ответил Тима. – Но ведь и ты не слишком разговорчива.

Вопреки ожиданиям ветер был совсем несильный. Почва нагрелась на солнце и лежать на траве становилось жарко, хотя путешественники предусмотрительно улеглись в тени.

По тропинке к ним вышла одна из доярок. Она принесла трёхлитровую банку парного молока, которую и оставила возле детей у корня низкорослой берёзки.

– Спасибо, тётя Таня, – улыбнулась Наташа. – Обратный катер через восемь часов, как обычно?

– Да, девонька, – подтвердила женщина. – Гудок дадут, если что. Не оставим. Пейте молочко, молодёжь.

И тётя Таня ушла.

На острове было до сорока коров. Зимой они прятались в укрытиях в посёлке и питались накошенным для них за лето сеном. А сейчас роскошествовали на воле и наслаждались свободой. У них не было пастуха. Не такие они были глупые, чтобы лезть в быструю воду с крутого откоса, когда попить можно было или с пологого берега, или из озера. Травы на острове росло много. Под горячим летним солнцем она поднималась до высоты человеческого роста. Волков на острове летом не было. Это проверяли весной, когда сходил лёд на Лене. А после волки не могли попасть на остров из—за течения. Да и к чему им остров, когда летом в тайге полно дичи и другой пищи? Так и пировали царственно коровы на острове до первых белых мух, до первого снега.

– Это ты тогда меня на лестнице оттаял от железа, – сказала Наташа, отвернувшись. – Ты не думай, я не глупая. Меня мальчишки толкнули и убежали.

Тима живо вспомнил девочку в шубке с капюшоном, которую он укрывал рукавицами и отогревал дыханием у железных перил. Он вскочил и внимательно осмотрел её губы. Ничего особенного. Губы, как губы. Обошлось, значит. Тима засмеялся.

– Вспомнил! Ты ещё говорила, что в долгу не останешься! Это ты долг так отдаёшь? Молоком?

– Разве плохо? Тебе тут плохо? – вопросом на вопрос ответила Наташа.

– Хорошо! Хорошо! – закричал Тима, бегая по берегу озера.

Живительный воздух, благотворный речной озон возбуждающе подействовал на мальчика. Он носился по воде и по траве, пока не утомился. Наташа довольная, как владыка морей Нептун в штиль, покровительственно поглядывала на резвящегося Тиму. Она налила кружку молока и поманила мальчика.

Тима приблизился. Запах коровы, её тепла и переработанной травы пряно шёл от кружки. Мальчик отшатнулся. Аппетита молоко не вызывало. Пенная белизна неожиданно испугала непривычным ароматом.

– Парное! – воскликнула Наташа и привычно припала к кружке. Глаза Тимы округлились. Как она может это пить? Пахнет просто грязью. Ничего не понятно.

– Зажми нос пальцами, – посоветовала девочка. – Сделай глубокий вдох и пей.

Тима так и сделал. Вкус молока удивил его. Оно было сладкое! Даже странно, как такой продукт с таким отталкивающим запахом обладал таким замечательным вкусом?

– Сахар добавлен в молоко? – спросил Тима.