Когда тарелка опустела, взгляд Брабуса ожил, скользнул по черному металлу и остановился на лице Шпиля.

– У тебя сегодня был гость? – Брабус взял бокал.

– Да, отец. – Шпиль оживился, глаза его заискрились. – Этот токарь научит меня гонять на темпах. Мой «фриранер» превосходная машина, лучшая в классе. Мне не хватает только мастерства. Если все пойдет, как я планирую, то уже в этом сезоне стану чемпионом.

– Надеюсь, – сухо сказал глава клана, отпил вина и добавил, – а то в последнее время в твоем активе что-то мало побед.

– Я стараюсь, отец.

– Плохо стараешься. Цели надо выбирать досягаемые, не мелочные и не глобальные. Не стоит задирать планку и пытаться перевернуть мир. Мелочные цели тебя самого делают мелким. Ты в них зарываешься, как крыса в мусоре. А если выбрал достойную вершину, во что бы то ни стало, достигни ее. Средства не имеют значения. Необходимо быть готовым жертвовать. Будь – то время, силы, кобальты, совесть, честь и даже чья-то жизнь.

Брабус склонил голову, взгляд его рассеялся. Высказывая мысль, он словно вглядывался в путь, возможно, по которому уже шел.

– Жизнь крайняя жертва, но бывают цели, которые того стоят, – помолчал и добавил, – а бывают такие, за которые и этого мало.

Глаза Брабуса пошевелились, и холодный взгляд устремился на Шпиля.

– Я понял, – голос Шпиля осип, он откашлялся и закончил, – отец.

– Времена наступают скверные, – вещал Брабус, – капуа объединяются в орду, стада ислаков растут. Кланы металлургов же обособлены, отношения с Титаниумом испорченны основательно, стычки на границе не прекращаются. Все вооружаются.

– Так это хорошо, – позволил себе реплику Шпиль.

Брабус молча взирал на отпрыска.

– Разве нет? – сник Шпиль.

– Не совсем, – вопреки ожиданию, упрека не последовало, голос главного механика звучал ровно. – Угроза, гонка вооружения это наш хлеб, ты прав, но когда война у твоего порога и не факт, что победишь ты, это удручает. А сейчас я хочу остаться один. Мне надо подумать.

Шпиль встал, так и не притронувшись к еде. У двери его нагнал и остановил голос отца: «Не заводи, Шпиль, друзей. Это может оказаться самой болезненной жертвой».

Не оборачиваясь, Шпиль кивнул и шагнул за порог.

Худощавый, невысокого роста пожилой Фрезерман с исполосованным морщинами лбом, в круглых очках, в выгоревшем синем слесарном халате с заплатами на локтях, встретил запыхавшегося Славу словами: «Когда прекратишь опаздывать? Песок тебе в шестерни, – не зло бранился мастер. – На этой недели без выходных, понял!?».

– Понял, – буркнул Слава, стягивая кожаную безрукавку и влезая в заношенный комбинезон, – только кто честь клана будет отстаивать?

– Потявкай мне. – Фрезерман склонил голову и поверх очков взглянул на нарушителя дисциплины. Вместо отцовской снисходительности на лице пропечаталась угрожающая серьезность. Слава прекрасно знал последствия подобной перемены, поэтому заткнулся и поспешил испариться из раздевалки. Открыл дверь в цех и сразу окунулся в производственную какофонию. Гул станков, грохот пневмомолотов, скрежет шестерней, свист болванок под резаками взметались к высокому потолку и эхом расходились по просторному бетонному строению.

– Звезда разрозненной плеяды, что занесло тебя в наши палестины? – Нитра не знала значений половины сказанных слов, но витьеватая фраза ей очень нравилась.

– Нитра, ты-то хоть не зуди, – пробурчал Слава, налаживая станок к работе.

– Фрезерман каждый раз, когда мимо твоей токарни проходил зубами скрежетал, словно редуктор гавкнутый, – девушка выключила станок, вытирая руки о ветошь, подошла к Славе. Тот с серьезным видом устанавливал заготовку между пинолю и шпинделем.