– Джур, плохие новости! – Проци догнал его на пути к переговорной. – Даже не знаю, с чего начать.

– Тогда начни с хорошей, Ву.

– Орден Контроверзы, помнишь такой?

– Мелкие бесы из тех, кто вечно против.

– После отречения Эйдена они объединили всю фронду. Сформирован блок, минимальный, но достаточный для наложения вето на твои решения.

Джура словно кипятком облили. За десять минут до выхода на связь с Альянсом в верхах Империи грянул раскол.

– Они отказываются отступать! Так?

– Да. Вот их декларация, – адмирал развернул бланк вето перед императором. – Решение об отступлении, прямо скажу, не стало бы популярным. Они сочли так: если ты сделаешь, как сказал Эйден, то признаешь свою власть формальной и выставишь Ибрион слабым перед целой Империей. И не только.

Проци еще что-то объяснял, а Джур уже набирал Орден Контроверзы. Минуту геронты слушали его проклятия на трех официальных языках парламента, но так и не прогнулись.

– Вы не можете не понимать, – гремел император, – что если Эйден остался в Альянсе, на то есть причины! Он знает, как разорвать магнетарную цепь изнутри. Но его действия могут спровоцировать Харгена на зверство! Ему просто нужно время, чтобы избежать лишних жертв!

– Ваше велич…

– Хорошо, послушайте: ведь мы отступали сотни раз и только выигрывали от этого. Почему теперь, квазар вас раздери, просто не выполнить приказ?

Это были кситы в основном, и от них он ожидал сопротивления. Но сегодня бледного червя поддержала колония Фарадум. Немыслимо. Зря, ой, зря их избавили когда-то от сколопендр.

– Ваше Величество, мы здесь считаем, что на риз Эммерхейса оказали давление со стороны Альянса.

– Что?!

– Ваша вера в синтетика достойна восхищения, но по здравому рассуждению мы не можем быть уверены, что это решение его, а не Харгена.

– Да вы в своем уме? Как, вы думаете, его прогнули? Он машина! Он скорее тысячу раз умрет.

– Вот мы и не хотим, чтобы он умер. И не хотим, чтобы новый император был только призраком, тенью прежнего. Война продолжится, Ваше Величество.

Риз Авир, бывало, вспоминал, как запросто отдал корону Эйдену. Сомневался, а не зря ли открестился от лавров монарха. Нынче час, всего час прошел с момента, когда вот – он стал императором, но не проходило и минуты, чтобы он об этом не пожалел. И Джур снова зря выдавал эмоции, зря растрачивал крик. Вот как справлялся Эйден: круглые сутки был непробиваемой задницей, куда гаже парламентариев. В итоге Джур проиграл не потому, что был слаб, а потому что был лучше их всех. Такой вот парадокс власти.

– Просто все вы слишком долго живете слишком хорошо. Нет у вас родственников в приграничье, да?

– Магнетары не угрожают нашим границам. Чтобы выстрелить по ним, Зури придется собрать энергию со всего Альянса. Вы же видели: его отпрыск для него столько не стоит. Нет повода для паники. Она здесь выглядит не как предусмотрительность, а как фантазия бесхребетного короля.

Оставалась минута до выхода на связь с Альянсом. Джур повторил про себя формулу: чтобы влиять, надо быть хуже.

– Довольно. Если я прав, хочу, чтобы вы поплатились. Я прекращаю аккредитацию всех штаб-квартир совета миров и отзываю их разрешения на аренду в столицах. Отныне парламент заседает на границе с Альянсом. Катитесь к блазарам.

Он прошел в переговорную прямо сквозь конвисферу с геронтами. Фигуры посторонились, а после рассеялись у него за спиной.

* * *

Эйден и Харген ждали решения в какой-то почти расслабленной тишине. Не тратили сил друг на друга. Зури опасался громким звуком, резким жестом спугнуть удачу, а синтетик замер, как умели исключительно машины. Неподвижный и отстраненный. Как пятьсот двенадцать лет назад, в кабинете Гервина Эммерхейса. Тогда его спасло редкое чудо: великодушие герцога, еще не сломленное годами их дружбы. Размолвка, как видно, пошла Джуру на пользу. Он научился ходить по головам: